В случае если верна версия Кукриджа, то вероятны два возможных разъяснения.
1. Или Таврин реально служил в СМЕРШ и его могли наградить закрытым указом, а после разоблачения героя как немецкого шпиона все следы присвоения ему высокого звания чекисты, быть может, уничтожили.
2. Или подлинная фамилия агента была не Таврин, не Шило, а совершенно иная, и с помощью поддельных документов на имя Таврина он попытался добраться к месту посадки присланного за ним немецкого самолета. В этом случае настоящую фамилию агента надлежит искать в первую очередь в указе о присвоении звания Героя Советского Союза от 17 октября 1943 года, где до сих пор неидентифицированными остаются несколько десятков человек. Представления на Героя писались второпях, от руки, в боевой обстановке где совсем было не до каллиграфии. И когда в вышестоящих штабах расшифровывали командирскую скоропись, рождались люди с совершенно фантастическими фамилиями – как подпоручик Киже у Юрия Тынянова. Среди них может быть и подлинная фамилия немецкого агента.
Обложка судебно-следственного дела № 5071 (архивный № Н-21098). Том № 1
Кстати, по словам Соловьева, медаль Золотая Звезда у Таврина была настоящая, однако принадлежала другому лицу, которое оказалось в плену у немцев. Во всяком случае, почти очевидно, что в момент ареста Таврин имел неподдельную Золотую Звезду, которая была выдана в период битвы за Днепр, раз он имел газетную вырезку с указом того времени (любой патруль по номеру мог установить, когда примерно произошло награждение).
В очерке Соловьева говорится, что в будучи агентом-провокатором, «прикидываясь то крупным советским командиром, то сотрудником органов госбезопасности, якобы выполняющим «специальное задание», умело легендируя свою «героическую» деятельность на фронте и в немецком тылу, Таврин втирался в доверие к советским военнопленным и усердно выявлял коммунистов и командно-политический состав, своевременно предупреждал гитлеровцев о готовящихся побегах из лагерей». Почти во всех этих ипостасях предстает Таврин и у Кукриджа. Скорее всего, информация обоих авторов, в конечном счете, исходит из одних источников, но что здесь правда, а что умелый вымысел, точно сказать нельзя. Соловьев полагает, что Таврин и его спутница были высажены с немецкого самолета, который приземлился в советском тылу, Кукридж – что они, напротив, пробирались к месту посадки «Арадо-332», который должен был эвакуировать оказавшихся в опасности агентов в Германию. Причем оба называют одну и ту же дату и одно и то же место приземления самолета – 5 сентября 1944 года, вблизи райцентра Карманово Смоленской области. И здесь они не ошибаются. В откликах на очерк Соловьева, которе были присланы в журнал «Смена», местные жители свидетельствуют, что в сентябре 1944 года разнесся слух о приземлении немецкого самолета и о мотоцикле с мужчиной и женщиной, которые были задержаны сотрудниками НКВД.
Из воспоминаниям бывшей сотрудницы службы ВНОС (Воздушное наблюдение, оповещение и связь) Н. А. Носковой (Сунцовой), которая засекла «Арадо», «потом сообщили, что самолет ждал сигнальных огней (костров) на поляне, но их не было, и самолет в темноте врезался в лес, повредив моторы». Это обстоятельство, а также подтверждение, что экипаж самолета был задержан позднее, чем двое на мотоцикле, говорит как будто в пользу версии Кукриджа.
Тем более что у Соловьева нет ни слова о том, что на месте приземления самолета, который доставил Таврина и Шилову, должны были гореть сигнальные костры.
Итак, можно сделать предположение, что Таврин со своей спутницей должны были в заблаговременно определенное время зажечь сигнальные огни, чтобы обозначить пилотам поляну, на которую надо садиться. Но агентов арестовали еще на пути к месту встречи, и поэтому разводить костры оказалось некому. А когда Таврин после допроса «с пристрастием» указал место посадки посланной туда группе захвата и воинской части для прочесывания леса, не составило большого труда переловить экипаж поврежденного самолета (не исключено, что к моменту посадки чекисты уже успели окружить поляну).
Таким образом, или Соловьев вольно или невольно стремится преуменьшить разведывательную деятельность ценного немецкого агента П. И. Таврина, говоря, что он был не разведчик, а террорист, причем неудавшийся; или Кукридж формирует легенду о Таврине-разведчике, вместе с тем скрывая провалившуюся попытку покушения на Сталина, к организации которого мог быть причастен не только Шелленберг, но и столь симпатичный Кукриджу Гелен.
Таврин с Грайфе
В 1993 году в журнале «Служба безопасности» № 3 были опубликованы новые документы по делу Таврина, которые были найдены в архивах органов советской госбезопасности. Казалось, они наконец-то все расставят по своим местам, тем не менее при более скрупулезном изучении опубликованные «Спецсообщение о задержании агентов немецкой разведки Таврина и Шиловой» и «Протокол допроса Таврина Петра Ивановича» (у обоих документов отсутствует дата) лишь еще больше запутывают вопрос о Таврине-Шило и попытке организации покушения на Сталина осенью 1944 года…
В «Спецсообщении» говорится, что служба ВНОС обнаружила вражеский самолет, который летел в направлении Можайска в 1 час 50 минут ночи 5 сентября 1944 года. В 3 часа утра самолет, будто бы после обстрела на станции Кубинка, повернул обратно и с загоревшимся мотором стал приземляться в районе деревень Яковлево и Завражье Кармановского района.
Через час командир Запрудковской группы охраны порядка Алмазов сообщил в Кармановский райотдел НКВД, что аварийный самолет приземлился и от него на мотоцикле немецкой марки отъехали мужчина и женщина, оба в советской военной форме, которые в деревне Яковлево спрашивали дорогу на Ржев (к тому времени к месту падения самолета уже направлялась группа чекистов). Местные жители показали этим двоим дорогу на Карманово, но на их задержание уже отправилась опергруппа Гжатского НКВД. Дальше хочется процитировать документ дословно – уж больно забавные вещи в нем сообщаются: «В 2 километрах от поселка Карманово в направлении деревни Самуйлово начальник райотдела НКВД товарищ Ветров заметил мотоцикл, движущийся в поселок Карманово, и по приметам определил, что ехавшие на мотоцикле являются те лица, которые выехали от приземлившегося самолета, стал на велосипеде преследовать их и настиг в поселке Карманово».
На велосипеде нагнал немецкий «Цундап», который даже с грузом и людьми способен был развивать скорость до 120 километров в час?.. Затем «Спецсообщение» воспроизводит ту же информацию, что и в соловьевском очерке. Единственное важнейшее отличие: задержание террористов было произведено в 6 часов утра не патрулем, а опергруппой старшего лейтенанта милиции Ветрова из шести человек. Когда после запроса в Москву выяснилось, что никакого майора Таврина в СМЕРШ 39-й армии нет и никогда не было, Петр Иванович «был обезоружен и сознался, что он переброшен на самолете немецкой разведкой для диверсий и террора».
Весьма интересен перечень изъятого при обыске: «3 чемодана с разными вещами, 4 орденских книжки, 5 орденов, 2 медали, Золотая Звезда Героя Советского Союза и гвардейский значок, ряд документов на имя Таврина, денег совзнаками 428 400 рублей, 116 мастичных печатей, 7 пистолетов, 2 охотничьих ружья центрального боя, 5 гранат, 1 мина и много боеприпасов». Настораживает отсутствие в этом спсике радиостанции, об изъятии которой у Таврина после ареста говорят и Соловьев, и Кукридж. А вот число пистолетов во всех трех источниках названо одно и то же – семь.
А вот пресловутый «панцеркнаке» в описи изъятого не фигурирует…
Вообще «Спецсообщение» оставляет впечатление, что сотрудники НКВД действовали как часы, как безотказный механизм, контролируя буквально каждый шаг Таврина и Шиловой, как будто давно уже ждали их прибытия.
Однако уже первый же допрос Таврина вызывает массу неразрешимых вопросов. Он сознается, что настоящая его фамилия – Шило, а Тавриным стал потому, что должен был скрываться от милиции: был не в ладах с уголовным кодексом из-за многократных растрат казенных денег.
На фронте Таврин командовал пулеметной ротой в 369-й дивизии 30-й армии и 30 мая 1942 года добровольно сдался в плен, потому что накануне особист поинтересовался, почему он из Шило стал Тавриным.
На допросе Петр Иванович сразу сообщил: «Я имею задание германской разведки пробраться в Москву и организовать террористический акт против руководителя Советского государства И. В. Сталина».
О своей вербовке немецкой разведкой он показал следующее: «В июне 1943 года в городе Вене, где я содержался в тюрьме за побег из лагеря военнопленных, меня вызвали офицеры гестапо Байер и Тельман и предложили сотрудничать с германской разведкой, на что я дал согласие».
Немного необычно, согласитесь, что в разведку вербует гестапо, задача которого заниматься контрразведывательными операциями, а в качестве объекта вербовки находят человека, после года плена пытавшегося совершить побег. Неожиданное доверие немцев к нему Таврин толком так и не объяснил, а следователь этим обстоятельством почему-то не заинтересовался. Его заинтересовало только то, почему собственно Таврину была поручена ликвидация Сталина, считая не без основания, что тот до получения настолько необычного задания еще и позанимался «предательской работой». Таврин ответил, что оберштурмбанфюрер Грейфе поручил ему исполнение теракта, потому что его должным образом посоветовал ему Жиленков».
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Георгий Николаевич Жиленков, ближайший сотрудник генерала Власова, познакомился с Тавриным в начале сентября 1943 года в Занденбергском лагере, где были собраны агенты из числа бывших военнопленных. Незадолго до этого Грейфе предложил Таврину поразмыслить, какое направление деятельности предпочесть: собственно разведку, террор или диверсии. Петр Иванович подошел к Жиленкову, который посетил лагерь вместе с Власовым. Они разговорились. Вот эта беседа в изложении Таврина: «Я рассказал ему, что согласился работать на германскую разведку и зачислен в «Особую команду». Жиленков одобрил мое поведение, заявив: «Наконец-то я увидел тебя там, где ты должен быть давно».
Затем я сообщил Жиленкову о вызове к Грейфе и о сделанном им предложении о работе в пользу германской разведки в советском тылу… Выслушав меня, он стал в резкой форме высказывать злобу против руководителей советского правительства и доказывать мне, что сейчас самой важной задачей является совершение террористического акта против И. В. Сталина, так как, по заявлению Жиленкова, за этим последует развал Советского государства.
В конце нашего разговора Жиленков рекомендовал мне принять задание по террору и заявил, что по возвращении в Берлин он примет необходимые меры к ускорению моей переброски в СССР. Тут же он сделал какие-то заметки в своей записной книжке.
И действительно, вскоре после отъезда Власова и Жиленкова я снова был вызван к Грейфе».
А затем происходит совершенно странное. Таврин сказал, что готов заняться террором. Грейфе дал ему задание представить в письменном виде детальный план теракта, а Таврин, совсем не задумываясь, просто-напросто переписал план покушения на Сталина, который был разработан Жиленковым.
Георгий Николаевич до войны был секретарем Ростокинского райкома Москвы и членом МГК ВКП(б), много раз бывал на мероприятиях, где присутствовал Сталин, и он считал, что более подходящие условия для совершения теракта – на торжественных заседаниях.
Грейфе план Жиленкова-Таврина одобрил и направил его будущего исполнителя в распоряжение начальника главной команды «Цеппелин-Норд» штурмбанфюрера СС Отто Крауса в Псков – команда занималась подготовкой агентуры.
И снова удивительно. Инициатива в подготовке покушения на Сталина исходит от власовца Жиленкова, и служба безопасности (СД) его план с одобрением принимает и начинает подготовку исполнителя еще в сентябре 1943 года. Получается, что хвост вертит собакой.
А ведь до осени 1944 года немцы рассматривали власовцев практически исключительно как орудие пропаганды и разведки, но уж никак не политическую силу и держали под своим постоянным контролем. Далее, из мемуаров Шелленберга мы уже знаем, что решение ликвидировать Сталина Гитлер и Гиммлер с тяжелым сердцем и мыслями о мстящем провидении приняли только в середине 1944 года. Грейфе никак не мог начать подготовку агента так рано, самовольно, без санкции фюрера – это ясно как Божий день. Или немцы хотели свалить все потом на власовцев?
Другая странность рассказанного Тавриным состоит в том, что, по его словам, Грейфе и Краус дали поручение ему совершить террористический акт не только против Сталина, но, если представится случай, и против других членов советского правительства – В. М. Молотова, Л. П. Берии и Л, М. Кагановича. Это уж совершенно странно!
Неужели немцы всерьез полагали, что убийство Кагановича или даже Молотова поколеблет Советское государство, содействуя заключению советско-германского сепаратного мира?
К слову, бедняге Таврину немцы и власовцы надавали поручений под самую завязку. Он должен был и Сталина убить, и пару-тройку других советских руководителей ликвидировать, а еще установить связь с подпольной антисоветской организацией «Союз русских офицеров», которая якобы действуюет в Красной Армии…
Грейфе и Краус конечно же ясно понимали, что даже в случае успеха теракта Таврин попадет в руки чекистов, но тем не менее, готовя его с другими агентами, тот же Краус за «товарищеским ужином» с удовольствием делился с ним планами засылки агентуры в СССР. Несколько агентурных групп Таврин с радостью раскрыл следователям НКВД. Одна из них направлялась как раз в район Вологды, где будто бы уже действовали агенты «Цеппелина» (не было ли это чекистской игрой?).
Таврин перечислил советские ордена, выданные ему немецкой разведкой. Те самые, что видны на нем на снимке, где он с Грейфе, но на фото почему-то нет двух медалей «За отвагу», названных Тавриным. На следствии он рассказал, что Грейфе погиб в автомобильной катастрофе в самом начале января 1944 года, так что фотографироваться с ним перед вылетом на задание в советской форме, со всеми орденами и Золотой Звездой он никак уже не мог.
Также Таврин сообщил такую еще подробность: хотя обычно немцы фабриковали для своих агентов поддельные советские ордена, ему, ввиду чрезвычайной важности выполняемого задания, выдали натуральные награды. Однако совершенно необъяснимо, зачем им понадобилось обеспечивать его таким богатым иконостасом, ведь по его словам, офицером СМЕРШ он должен был оставаться лишь до прибытия в Москву, а там поменять документы и превратиться в офицера Красной Армии в отпуске. Немцы полагали, что оставаться в Москве с документами смершевца чересчур опасно: офицерам разведки, и контрразведки звание Героя присваивали очень редко. Даже прославленный Судоплатов так и не получил этой высшей награды. Майор СМЕРШ с Золотой Звездой вызвал бы если не подозрение, то особый интерес у любого патруля, а это для агента совершенно ненужно.
Еще Таврин утверждал, что Шилова ничего не знала о задании и сопровождала его только как радистка (с ноября 1943 года они являлись мужем и женой). Его показания о имевшихся у него рации и «панцеркнаке», стрельбе из которого он обучался, правдоподобны, но не подтверждаются: эти предметы не были найдены у него при задержании и в протоколе не зарегистрированы.
Таврин заявил также, что площадка для посадки самолета никем не готовилась и летчики приземлились на первое же место, показавшееся им подходящим. Это противоречит утверждению бывшей сотрудницы ВНОС Н. А. Носковой: самолет ждал сигнальных костров на поляне.
Также Таврин совсем ничего не сообщает об обстреле самолета, что противоречит данным «Спецсообщения», однако полностью согласуется с утверждением Носковой, что половина постов ВНОС опознали самолет как свой, а половина – как чужой. В такой ситуации ПВО вряд ли рискнуло бы открыть огонь по самолету, опасаясь сбить свой.
В комментарии к этой публикации в журнале «Служба безопасности» сообщается, что потом Таврин и Шилова использовались для радиоигры с немецкой разведкой и последняя радиограмма ушла от них 9 апреля 1945 года. И еще: Любовь Яковлевну Шилову будто бы звали Анной Адамчик, но при этом никак не объясняется, почему ее вымышленная фамилия так созвучна с подлинной фамилией Таврина: Шило.
Таврин и Шилова с сопровождающим около выделенного им немцами автомобиля.
По окончании войны агентов несколько лет держали на конспиративной квартире в Москве в расчете, что кто-нибудь выйдет к ним на связь. Тем не менее связник так и не пришел. Таврина-Шило расстреляли 28 марта, а Шилову-Адамчик – 2 апреля 1952 года.
Следует заметить, что многое из рассказанного о Таврине в публикациях, которые появились в СССР, кажется неубедительным.
В частности, почему Таврин не оказал сопротивления столь чудесным образом догнавшему его милиционеру, а спокойно дал себя задержать? Ведь не мог же террорист не понимать, что раз за ним так гнались, то никакие самые надежные документы уже не помогут и НКВД не отпустит задержанных, не сделав запроса в Москву о том, действительно ли в СМЕРШ 39-й армии служат люди по фамилии Таврин и Шилова.
Еще одна странность: Таврин уже на первом допросе рассказал, что на него возложена ликвидация Сталина и что инициатива исполнения теракта исходила от него с Жиленковым. Неясно, зачем так сразу подписывать себе смертный приговор?
Можно было бы представится рядовым агентом, сочинить легенду: по малодушию дал завербовать себя и впервые переброшен в советский тыл с заданиями по разведке и диверсиям. Все был бы шанс сохранить себе жизнь…
Хотя, конечно же, этой легенде сильно мешали семь пистолетов и наличие Золотой Звезды. Уместно заметить, что эти семь пистолетов, одинаково указываемые всеми источниками, тоже своего рода загадка.
Чтобы убить Сталина, Таврину полностью хватило бы одного, максимум – двух стволов. Другое дело, если истинна версия Кукриджа: такой арсенал мог пригодиться Таврину и его спутнице, если бы пришлось прорываться, скажем, к месту посадки самолета. Во всяком случае, тому Таврину, каким его рисует чекистская версия, на худой конец можно было бы сказать, что оружие и Золотую Звезду он должен был спрятать в тайнике, который был предназначен для другого агента. В конце концов, почему его немецкими руководителями заранее не была предусмотрена хоть какая-нибудь легенда на случай провала?
Но совершенно удивительно то, что такое возмутительное, клеймящее продажей советского отечества преступление, как подготовка теракта против вождя партии и государства, неоднократно склонявшееся на множестве открытых и закрытых процессов в СССР, не было инкриминировано Власову, Жиленкову и их кpyгy ни на следствии, ни на суде, несмотря на прямые показания на этот счет Таврина.
Однозначно, что больше доверия вызывает версия Кукриджа о том, что Таврин был немецким разведчиком, а не террористом и его из-за угрозы провала пытались, однако неудачно эвакуировать самолетом. Весьма странно, что Таврин и Шилова после своего провала под контролем чекистов вели в такой степени насыщенный обмен с Берлином: от них за 8 месяцев поступило несколько сотен сообщений. А ведь их задачей была не разведка, а террор, и выходить на связь они должны были лишь в исключительных и неотложных случаях. Другое дело – Таврин-разведчик.
Если, как сообщает Кукридж, он реально почти два года действовал в советском тылу, то вполне мог успеть отправить такое значительное количество радиограмм. Петр Иванович, возможно, был и Героем Советского Союза, но, скорее всего, был на самом деле не Тавриным, не Шило, а человеком совсем с другой фамилией. Кстати говоря, если в руки чекистов действительно попала подлинная Золотая Звезда, изъятая у Таврина, то в каких-то документах должен же быть зафиксирован ее номер. Значит, можно документально установить, кому же в действительности она была вручена. А это – еще одно направление поиска.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Российский историк Николай Зенькович, который имел доступ к архивам ЦК КПСС и КГБ, в 1998 году в книге «Покушения и инсценировки» опубликовал свою версию неудавшегося покушения на Сталина, в котором должны были участвовать Таврин и его жена. В целом этот рассказ мало отличается от очерка Соловьева и публикации в журнале «Служба безопасности», однако включает несколько новых важных деталей, которые ставят под сомнение аутентичность связанных с этим делом материалов из архива госбезопасности.
Вот что, в частности, пишет Николай Александрович: «Эта операция по сей день считается самой серьезной из всех попыток покушения на Сталина. К ее реализации немецкие спецслужбы приступили летом 1944 года.
Главным действующим лицом и исполнителем выступил бывший командир пулеметной роты с Калининского фронта Петр Иванович Таврин.
Когда его задержали и привезли в Москву в контрразведывательное управление НКВД СССР, он охотно рассказал о себе: 1909 года рождения, уроженец села Бобрик Нежинского района Черниговской области Украинской ССР, русский, в 1942 году на фронте был принят кандидатом в члены ВКП(б), образование незаконченное высшее. До войны работал начальником Туринской геологоразведочной партии на Урале. В Красную Армию призван в августе 1941 года.
Однако уже выборочная проверка основных биографических данных показала, что они легендированные. На самом деле у арестованного была другая фамилия – Шило. Правда, имя и отчество совпадали – Петр Иванович…
В начале декабря 43-го Таврин приехал в Ригу, и уже через пару недель ему представили жену – миловидную Лидию Бобрик. Девушка обучалась в рижской радиошколе команды «Цеппелин».
Таврину надлежало быть майором, заместителем начальника контрразведки СМЕРШ 39-й армии. Специалисты СД изготовили удостоверение за номером 298, ничем не отличавшееся от советского аналога.
Кроме того, ему предстояло быть Героем Советского Союза, кавалером пяти боевых орденов и двух медалей. Обычно немецкая разведка снабжала своих агентов фальшивыми знаками отличия. На этот раз все было настоящее – Золотая Звезда Героя, которая принадлежала погибшему в боях генералу Шепетову, орден Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Александра Невского, орден Красной Звезды, две медали «За отвагу»… Надежные документы подготовили и для его супруги. Лидия Бобрик превратилась в Лидию Шилову, младшего лейтенанта административной службы, секретаря особого отдела дивизии.
Обоим выдали командировочные предписания о том, что они следуют по вызову в Москву, в Главное управление контрразведки СМЕРШ Наркомата обороны СССР.
По этим документам Тавриным надлежало лишь проникнуть в Москву. Жить в городе следовало уже по другим, для чего имелись чистые бланки документов командиров Красной Армии».
Тут бросается в глаза следующее обстоятельство. По подложным документам на имя Таврина, которыми пользовался Шило до того, как дезертировал из Красной Армии, он числился уроженцем украинского села Бобрик. И по странному совпадению подлинная фамилия новой жены Петра Ивановича тоже Бобрик. А ведь такая фамилия – совсем не самая распространенная среди украинцев или белорусов.
При всем том, если вся эта история легендирована, то такое совпадение можно даже объяснить, равно как и в случае с Шило и Шиловой, настоящей фамилией агента и мнимой фамилией его жены. У тех, кто пишет такую вот легенду, фантазия не богата, а ум не тонок, и бездумно они могут фамилию одного лица сделать местом рождения другого. Немецкая разведка такую легенду создать никак не могла, поскольку и село Бобрик и фамилия Бобрик, если верить Зеньковичу, относились к действительной, еще советской жизни агентов, еще до их контактов с разведорганом «Цеппелин».
Следовательно, эту легенду готовили советские органы госбезопасности…
То же и с генералом Шепетовым, чья Золотая Звезда попала в руки немцев и была якобы впоследствии отдана Таврину-Шило: на самом деле он не погиб на поле боя. Согласно капитальному исследованию украинского историка Александра Маслова «Погибшие советские генералы», вышедшему, к сожалению, пока только на английском языке, генерал с такой фамилией не числится среди павших в сражениях советских военачальников Великой Отечественной войны…
И не числится абсолютно справедливо. Потому что генерал Иван Михайлович Шепетов погиб в германском лагере для пленных генералов и старших офицеров Флоссенбург. Генерала Шепетова 21 мая 1943 года расстреляли за попытку побега. Иван Михайлович Шепетов, чья биография помещена в словаре-справочнике «Герои Советского Союза», был удостоен Золотой Звезды Героя за форсирование Днепра… только не при наступлении в 1943-м, а при отступлении в начале войны. В августе 1941 года его 96-я горнострелковая дивизия героически прикрывала отход 38-й армии за Днепр в районе Николаева, у станций Грейгово и Залесье.
За эти бои Иван Михайлович был так высоко отмечен, а его дивизия стала 14-й гвардейской. Указ о награждении генерала Золотой Звездой вышел 9 ноября 1941 года, а уже в мае 1942-го Шепетов со своей дивизией попал в окружение под Харьковом и был пленен.
Так что Таврину его Золотая Звезда была бы только во вред, так как сопроводили ее фальшивым указом, который был датирован сентябрем 1943 года. Чересчур уж далеко отстоял номер шепетовской Звезды от порядка номеров Звезд «днепровских героев», что не могло не броситься в глаза при рассмотрении. Проще было бы изготовить фальшивую Золотую Звезду, а не перебивать номер на фальшивый.
И потом, если уж во что бы то ни стало хотели снабдить Таврина наградой Шепетова, то что стоило заготовить фальшивый указ от ноября 1941-го? Правда, тогда, в начале войны, Герои Советского Союза были наперечет, и обладатели первых Золотых Звезд были хорошо известны в армии. О том же Шепетове в конце 1941– начале 1942-го, до его пленения, я нашел целых четыре заметки во фронтовых и флотских газетах и еще по одной – в «Правде» и «Красной звезде». А вот офицеру СМЕРШ всегда можно было сослаться на то, что он был награжден в закрытом порядке, без публикации в печати, и этим объяснить отсутствие газетной вырезки с текстом указа.
Накладка с Шепетовым для германской разведки вряд ли была возможна. Зато если допустить, что вся история с Тавриным-террористом рождалась в темных недрах Комитета государственной безопасности уже в 1960-е или 1970-е годы, то такой ляп вполне объясним. Как раз в 1967 году, накануне годовщины начала войны, на родине генерала, в Днепродзержинске, тоже у Днепра, была открыта мемориальная доска с такой надписью: «Шепетов Иван Михайлович, генерал-майор, Герой Советского Союза, погиб в 1943 году. Именем его названа эта улица».
Не исключено, что автор легенды о Таврине поленился проверить биографические данные Шепетова и решил, что генерал получил Звезду Героя в 1943-м, незадолго до гибели, за форсирование Днепра и что немцы, захватив советские позиции на плацдарме, сняли Золотую Звезду с тела Ивана Михайловича.
Возможен и другой вариант: зная о гибели Шепетова в плену и что звание Героя он получил за бои у Днепра, один из чекистов тотчас заключил, что это бои за форсирование реки в 1943-м. Так мог появиться фальшивый указ касательно Таврина, датированный сентябрем 1943 года.
Эта путаница в истории генерала Шепетова склоняет нас к предположению о том, что версия о Таврине-террористе неудачно выдумана советской стороной. Коль пришлось изобретать небылицу про будто бы данную Таврину немцами Золотую Звезду Шепетова, то, быть может, прав Кукридж, и агент под именем Таврин на самом деле и сам был Героем Советского Союза и выступал в роли немецкого разведчика, а не террориста.
Что же касается документов, опубликованных журналом «Служба безопасности», их происхождение можно объяснить двояко. Не исключено, что после задержания Таврин придумал версию с покушением на Сталина, чтобы скрыть от чекистов свою подлинную шпионскую деятельность и выиграть хотя бы несколько месяцев жизни, пока советские органы будут разбираться с подготовкой мнимого покушения (может быть, он надеялся совершить побег). Однако такая версия требовала очень многих благоприятных для Таврина совпадений. В сущности, она могла вводить в заблуждение только до ареста НКВД летчиков с разбившегося самолета. (Кстати, если Кукридж говорит только о 4 членах экипажа, то слухи среди местных жителей увеличили это число до 17!)
Не исключено, конечно, что Таврин заранее условился со своими немецкими хозяевами, что в случае провала экипаж «Арадо-332» должен показать советской контрразведке, что высадил, а не собирался забрать двух агентов. В этом случае встает, однако, вопрос, каким образом Таврин, действуя в советских штабах, был хорошо осведомлен об окружении Власова и последних делах немецкой разведки, если даже допустить, что он несколько раз на короткое время мог являться к немцам через линию фронта, что почти фантастично.
Думаю, гораздо реальнее иное предположение: «Спецсообщение» и другие документы по делу Таврина из архивов госбезопасности появились на свет Божий в результате какой-то дезинформационной операции, проведенной советскими органами или в самом конце войны, или уже в послевоенные годы.
Вполне вероятно, что документ о поимке Таврина и протокол его допроса были составлены советскими органами безопасности еще позднее, в 1960 – 1970-е годы, когда на Западе уже появились публикации о Таврине, в том числе и книга Кукриджа. Кукридж даже мог воспользоваться каким-то сборником «для служебного пользования» с пресловутым текстом сообщения о задержании Таврина. На мысль о фальсификации материалов наводит, в частности, то обстоятельство, что фотография, на которой Таврин изображен с Грейфе, безусловно, поддельная. Эту догадку сначала подтвердил мой добрый знакомый режиссер Леонид Георгиевич Марягин, человек, сведущий в кино – и фотомонтаже. Он резонно указал, что на фотографии тени ложатся не так, как это должно было быть, если принять во внимание, откуда падает свет.
Напомню: впервые эта фотография была воспроизведена в 1971 году при публикации статьи Соловьева и повторена на гораздо более высоком полиграфическом уровне в 1993 году в журнале «Служба безопасности». Кому-то очень надо было смонтировать эту фотографию, чтобы показать Таврина в мундире советского офицера и с Золотой Звездой Героя рядом с офицером немецкой разведки. И с тем же успехом этот «кто-то» из числа отнюдь не рядовых сотрудников КГБ мог сфабриковать подходящие материалы, подтверждающие версию о Таврине-террористе.
И никто из сочинителей не задался элементарным вопросом: каким образом в архивах КГБ могла оказаться фотография Таврина с Грейфе? Сам Петр Иванович, что ли, прихватил ее на «долгую память», когда летел в советский тыл?
Не исключена и иная версия: вся история Таврина как несостоявшегося убийцы Сталина была сочинена вскоре после публикации в 1950-е годы мемуаров Шелленберга, где рассказывалось о подготовке покушения на советского вождя осенью 1944-го. В этом случае возникает подозрение, что такое покушение в действительности никогда не готовилось и мы имеем дело с вымыслом шефа немецкой разведки, с целью придать своим мемуарам особую сенсационность.
А может быть, в начале 1970-х советские органы безопасности решили «раз и навсегда» опровергнуть историю Таврина как выдающегося немецкого агента, почти два года действовавшего в советском тылу? Ведь эта история сильно била по престижу чекистов. К тому же, если Таврин действительно был Героем Советского Союза, это било и по мифу о том, что на службу к немцам шли только подлецы и трусы. А тут еще подвернулась возможность связать «Таврина-террориста» с известным сообщением Шелленберга о попытке покушения на Сталина. Тогда и Золотая Звезда Героя у агента (подлинная – об этом во всех публикациях) находила свое якобы убедительное объяснение: высокая награда выдана Таврину, чтобы ему проще было проникнуть на торжественный прием в Кремль по случаю годовщины Октябрьской революции. При этом намеренно упускалось из виду то, что у офицера СМЕРШ Золотая Звезда слишком бросается в глаза, тем более патрулю. Но через три десятка лет в такие тонкости мало кто вникал, а на Западе это всегда было китайской грамотой, так что КГБ в 1970-е очень просто, а уж как выгодно было представить известного нам сегодня Таврина-Шило как псевдогероя.
История Таврина в чекистском изложении могла питать миф о всемогуществе советской контрразведки в годы Великой Отечественной войны и отсутствии у немцев сколько-нибудь серьезной, успешно действовавшей агентуры в СССР. Считалось несомненным, и народ верил – чуть ли не все германские шпионы либо были быстро разоблачены, либо действовали под контролем СМЕРШ.
Иногда Таврина и его жену отождествляют с упоминаемыми Шелленбергом двумя пленными советскими офицерами, согласившимися осуществить покушение на Сталина. Так, например, Федор Раззаков в книге «Век террора», вышедшей в 1997 году, используя публикацию в журнале «Служба безопасности», цитируя шелленберговские мемуары, приходит к выводу, что история Таврина отражает подробности задуманной Шелленбергом операции. Однако тут возникает слишком много несуразностей, которые трудно объяснить только тем, что руководителя немецкой разведки могла подвести память. Выходит, найдите, сколько сможете, различий между двумя картинками, нарисованными Шелленбергом и КГБ. Прежде всего, у Шелленберга агенты – мужчины, офицеры Красной Армии. По версии же КГБ, убить Сталина собирались мужчина и женщина, при этом, если Таврин до того, как попал в плен, действительно был военным, командиром Красной Армии, то о военной в прошлом службе Шиловой в документах КГБ ничего не говорится. На допросе Таврин назвал прежнюю профессию своей жены: бухгалтер.
Шеф германской разведки пишет, что террористы были высажены с самолета в окрестностях Москвы и должны были добираться до столицы под видом патруля на милицейском автомобиле. По версии же советских органов госбезопасности, Таврин и Шилова приземлились довольно далеко от Москвы, в Смоленской области, и передвигались на немецком мотоцикле под видом офицеров СМЕРШ. Совершенно непонятно, абсурдно, почему агентам дали новейший мощный немецкий мотоцикл, который наверняка в Красной Армии был в диковину, если вообще такой наши успели захватить в качестве трофея. Этот «Цундап» тотчас привлек бы внимание патруля.
Далее, Шелленберг пишет, что самолет с агентами приземлился благополучно. Самолет же с Тавриным и радисткой, как мы помним, при посадке потерпел аварию. Шелленберговские агенты должны были совершить покушение с помощью особой, новоизобретенной глины-взрывчатки, которую собирались незаметно прилепить, словно комочек грязи, к автомобилю Сталина при содействии знакомого одному из агентов механика правительственного гаража. Теракт планировалось совершить во время поездки Сталина по Москве или на его подмосковной даче.
Среди же предметов, изъятых у Таврина при аресте, глина-взрывчатка отсутствует. И сам Петр Иванович на допросе о таком замысловатом способе покушения не говорил. Он сказал об ином варианте теракта: выстрел из бронебойного гранатомета по машине вождя, но это в крайнем случае, а основной план состоял в покушении на Сталина во время торжественного заседания (посвященного годовщине Октябрьской революции), и тут, скорее всего, ему очень пригодилась бы Золотая Звезда Героя…
Таврин на следствии показал, что должен был действовать в одиночку и в Москве никаких сообщников не имел.
Шелленберг пишет, что убийство Сталина начали готовить только в середине 1944 года. По показаниям же Таврина, подготовка к покушению полным ходом шла уже с сентября 1943-го.
Наконец, агенты Шелленберга (если, конечно, они существовали в действительности, а не в воображении мемуариста) после приземления исчезли и на связь с ним никогда не выходили. А Таврин и Шилова, по сведениям госбезопасности, после ареста в течение восьми месяцев вели с немцами успешную дезинформационную радиоигру.
Есть и еще одна, почти фантастическая версия насчет Таврина. Его и Шилову немцы направили в наш тыл в расчете, что они либо сами сразу явятся в НКВД с повинной, либо очень быстро будут схвачены и сразу выложат, что подосланы убить Сталина, чем отвлекут внимание органов от хода действительного покушения. В этом случае Шелленберг вполне мог использовать Таврина «втемную», но не исключено, что Петр Иванович, будучи убежденным врагом советской власти, готов был пожертвовать жизнью во имя уничтожения тирана.
Тавринские показания ориентируют на вариант, по которому Сталин должен был быть застрелен во время торжественного заседания. Тут и вещественные доказательства подходящие: семь пистолетов с отравленными пулями. Покушение же во время движения Сталина по городу или окрестностям требовало ручного гранатомета…
Похоже, внимание НКВД упорно отвлекалось от варианта с использованием мин. Настоящие террористы, пользуясь тем, что после захвата самолета и Таврина противник расслабился, благополучно приземлились недалеко от Москвы и начали готовить покушение на пути следования машины Сталина. Милицейские форма и автомобиль легко позволяли им сойти за дорожный патруль. Предстояло заложить мину или в автомобиль Сталина, или на маршруте сталинских поездок. Радиоигра сдавшегося Таврина давала понять немцам, что Советы клюнули на приманку…
Источник - specsluzhby-all.ru
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Предприятие “Цеппелин" - Страница 2 - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
