Начальник оперативно-тактического отдела ГУПО МВД СССР полковник В.М. Максимчук прибыл в Чернобыль в начале второй декады мая 1986 года.
Он узнал о катастрофе, с какой еще не сталкивался мир, одним из первых в Москве. Дежурный по Главку позвонил ему и в зашифрованной форме сообщил: на станции крупный пожар, выход радиации, есть пострадавшие и погибшие.
Максимчук прекрасно понимал, что такое атомная энергетика: оперативно-тактический отдел Главка отвечал в том числе и за атомные электростанции страны. В личных записях Максимчука регулярно поднимаются проблемы АЭС, включая такие «мелочи», как материал половых покрытий и крыши. Конечно же, в Главке готовились планы действий и на случай крупных аварий. Но ожидали ли лучшие огнеборцы СССР настолько, без преувеличения, глобальных масштабов катастрофы?
В апреле 1986-го весь личный состав ВПЧ-2, которая занималась пожарной охраной ЧАЭС, выбыл из строя в первые же часы после взрыва. Для продолжения тушения и поддержания работы станции формировались сводные отряды пожарных со всей страны. Руководили такими отрядами офицеры Главка.
В числе самых первых офицеров, откомандированных в Чернобыль, Максимчука не оказалось. Талантливый пожарный получил время на подготовку, и он использовал его полностью.
Вдова, Людмила Викторовна Максимчук, вспоминает: «Дома он больше не ночевал; иногда звонил нам, коротко рассказывал о себе, спрашивал о новостях, но мысленно не отрывался от своих проблем… Чтобы повидаться с ним, мы с Машенькой приезжали на Октябрьскую площадь, в сквер к памятнику Ленину, привозили что-нибудь вкусненькое. Володя прибегал к нам через дорогу (здание министерства совсем рядом, на Житной, возле радиальной станции метро «Октябрьская»), обнимал меня и дочь, в нескольких словах рассказывал о делах и... прощался минут через пятнадцать»*. (Максимчук Л.В. «Наш генерал…», М., 2007).
До командировки подполковнику было необходимо собрать и проанализировать информацию об аварии, разработать программу действий по ликвидации последствий катастрофы, план действий в случае непредвиденных ситуаций, подобрать людей, которые нужны ему для работы в этой очень непростой ситуации.
...Дорога в Зону была зловещей: по обочинам – в спешке оставленные деревни, села, город. На балконах висит белье, разбросаны игрушки, а людей нет. По трассе движется только спецтехника, и только в одном направлении. Изредка можно встретить группы людей в военной форме и респираторах.
Обстановка в сводном отряде ликвидаторов оказалась тяжелой. Первое, что бросалось в глаза в здании бывшей Чернобыльской пожарной части, где размещалось руководство отряда, – антисанитария. Помещения практически не убирались, да и нечем было их убирать. Не хватало коек. Многие спали на полу: не хватало матрацев. Не было сменного белья, людям негде было помыться – и это в условиях, когда гигиена была необходима: рабочая одежда нуждалась в дезактивации, люди – в мытье, иначе фон в помещении накапливался.
Не было организовано даже питание: ели то, что привезли с собой, в основном консервы. На этом фоне отсутствие службы дежурного караула даже не вызывает удивления.
Владимир Максимчук прибыл в Чернобыль 13 мая 1986 года. И непостижимым образом обстановка в отряде изменилась – буквально за 2–3 дня. Люди подтянулись, стали дисциплинированными и ответственными. Начал исполняться устав. Наладился быт: появились кровати, постельные принадлежности, сменное белье, наладилось трехразовое горячее питание. Заработали два телевизора. А когда на территории отряда, в палатке поставили баню, радости людей не было предела. Бани на тот момент не было ни у одной другой службы ликвидаторов. К пожарным ходили мыться вертолетчики, химики, дозиметристы, а однажды приехал попариться заместитель председателя Совета министров СССР Воронин.
Открылась Ленинская комната, и начались занятия с личным составом. Опытные офицеры рассказывали подчиненным о том, с чем им приходится работать в Чернобыле, что такое атомная энергия, атомная станция, чем происходящее здесь отличается от обычного пожара, в чем скрытая опасность радиации.
«Вторую смену» пожарных-ликвидаторов возглавлял замминистра МВД СССР генерал-лейтенант Николай Иванович Демидов. Он был руководителем оперативной группы МВД СССР. Максимчук возглавлял штаб пожарной охраны в группе МВД. Под их началом боевое дежурство несли высококвалифицированные пожарные B.C. Ткаченко, А.С. Гудков, В.В. Чухарев, Ф.А. Коваленко, А.А. Матросов и другие.
Максимчук лично знакомился с каждым специалистом, который прибывал для работы в штаб, уточнял место и направление его работы. При отборе специалистов приоритет отдавался тем, кто уже имел опыт работы в пожарной охране атомных станций. В числе таких офицеров в команду Максимчука попал старший лейтенант Владимир Яковлевич Романюк, который через многие годы был удостоен ордена Мужества за тушение майского пожара на ЧАЭС.
Пожарные выезжали на станцию ежедневно. Необходимо было проводить обследования объектов, дозиметрический контроль, контроль за проведением огнеопасных восстановительных работ.
Вечера у Владимира Михайловича проходили по одному и тому же сценарию: работа в правительственной комиссии – и оперативные совещания в отряде, порой до глубокой ночи. От офицеров он требовал прежде всего поддержания дисциплины, которую считал залогом успеха, а также высокой боевой готовности и внимания к мелочам.
Одной из важнейших задач сводного отряда была подача воды из реки Припяти для изготовления бетона, который требовался для сооружения саркофага над 4-м блоком ЧАЭС. Вода должна была поступать непрерывно, таково было условие технологического процесса. Но однажды солдат на БТР не заметил рукавную линию и переехал ее. Образовалось два больших свища. Аварию заметили пожарные, которые несли профилактическую службу на 4-м блоке. Они не растерялись, легли на рукава грудью, закрыли свищи и дождались, пока будут заменены рукава. Вечером того же дня Максимчук провел общее собрание, на котором эти бойцы были приняты кандидатами в члены КПСС – как на фронте.
Недисциплинированности Максимчук не прощал. Однажды недалеко от станции у БТР загорелся двигатель. Это вовремя заметили, быстро потушили. Но солдата-водителя БТР не нашли и в суматохе не уточнили, кто пропустил его в Зону через КПП. Тушением командовал В.В. Чухарев. Он-то вечером и вынужден был объяснять Владимиру Михайловичу, почему солдата не задержали и не сдали в комендатуру. Дело едва не кончилось взысканием боевому товарищу.
Максимчук очень тщательно проводил все совещания, не пропуская ни одной мелочи. Он постоянно внушал офицерам, что обстановка на АЭС очень сложная, особенно в 30-километровой зоне. Люди живут в школах, общежитиях, много мародерства, деревянные дома поджигают. Необходимо строго соблюдать режим, дисциплину. Форточки держать постоянно закрытыми. Максимчук требовал не курить, не употреблять спиртное, ведь обстановка была тяжелой, многие не выдерживали жары, радиации, некоторых после 20–30 минут работы приходилось увозить в санчасть. Надо сказать, не выдерживали не только люди, но и техника: при сооружении саркофага на крыше 4-го блока глохли двигатели.
Катастрофически не хватало защитных средств. Присланный из Великобритании по распоряжению Маргарет Тэтчер противорадиационный костюм использовать не смогли: к нему прилагались две машины оборудования: катушки, кабели. Костюм был громоздкий, и принципа его работы никто не знал. Максимчук передал его морякам: им легче было разобраться, как это работает.
В 15–20 км от станции стояла зараженная пожарная техника. На правительственной комиссии кто-то упрекнул Максимчука в том, что она мешает работам. Вряд ли она кому-то мешала, поскольку стояла там с момента первого взрыва. Но Максимчук тут же принялся выполнять решение правительственной комиссии. Всем отрядом технику вымыли, дезактивировали и эвакуировали на могильник. После этой операции многие поняли, что с Владимиром Михайловичем можно тушить любой, даже самый страшный пожар. Весь отряд видел, как работает Максимчук – на износ.
С 14 по 22 мая В.М. Максимчук проводил комплекс инженерных мероприятий, способствующих повышению пожарной устойчивости станции, поддержанию боевой готовности дежурных караулов и смен. Он изучал оперативно-тактические характеристики энергоблоков АЭС, схемы размещения коммуникаций, участвовал в тушении пожаров.
Все это время по нескольку часов в день Владимир Михайлович находился на территории станции, в зоне повышенной радиации. Во время пожарно-спасательных работ, ударившись о глыбу графита, оставшуюся после взрыва на площадке 4-го блока, он получил серьезную травму – радиационный ожог голени левой ноги. Ему оказали медицинскую помощь, однако нога опухла, и уже 21 мая он не смог надеть сапоги, пришлось работать в спортивной обуви.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
О пожаре, едва не ставшем роковым для народов России, Украины, Белоруссии, для всей Европы, сохранилось очень мало сведений.
Официальный источник один – «Акт расследования загорания кабелей на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС», утвержденный 26 мая 1986 года заместителем министра энергетики и электрификации СССР Н.А. Лопатниковым. Однако когда он составлялся, руководитель тушения В.М. Максимчук в тяжелейшем состоянии находился в госпитале в Киеве, а его важнейший помощник капитан А.С. Гудков, отвечавший в ГУПО за пожаробезопасность атомных станций, за день до составления акта убыл в Москву.
Акт этот вызывает у людей, непосредственно принимавших участие в тушении, ряд вопросов (всегда сдержанный Максимчук, прочитав документ в больничной палате, в сердцах швырнул его в угол). Однако других документов об этом пожаре не сохранилось. Впрочем… Есть маршрутный лист пребывания в зоне ЧАЭС В.М. Максимчука, его воспоминания, воспоминания и маршрутные листы его подчиненных– А.С. Гудкова, В.В. Чухарева, В.Я. Романюка и других участников уникального пожаротушения. В Национальном музее Украины «Чернобыль» и Центральном музее МВД России хранятся воспоминания очевидцев. Есть воспоминания генерал-лейтенанта внутренней службы Николая Ивановича Демидова, в те дни – заместителя министра внутренних дел СССР, руководителя оперативной группы МВД СССР в Чернобыле. Собрал их и свел воедино, получив таким образом достоверную картину, Владимир Ясонович Никитенко.
…Поздно вечером 22 мая Владимир Михайлович начал совещание с офицерским составом и подробно рассмотрел с коллегами возможные варианты действий пожарных в случае возгораний на АЭС. Совещание закончилось в 01:30, а уже в 02:15 на станции было обнаружено загорание. По свидетельству Н.И. Демидова, вероятные последствия этого пожара могли быть страшными. Где и что именно горит, предстояло выяснить огнеборцам МВД СССР. Операцию по разведке и ликвидации пожара в условиях высокого уровня радиации Максимчук возглавил лично.
Говорит капитан Григорий Григорьевич Вересоцкий: – Я и вправду в первые минуты растерялся. Я кадровик. То есть работал в отделе кадров и, конечно же, никогда не формировал ни отделений, ни частей, да еще в таком авральном положении. Не забывайте, что делать нужно было все быстро, потому что штаб АЭС требовал: давай, давай, давай!... Да еще, имейте в виду, люди со всех концов приехали, они же друг друга не знают. И, чего греха таить, Чернобыльская станция уже показала свой характер... А что она на этот раз преподнесет?! Мы же люди. Не комбайны и не бронетранспортеры. А потом, когда эти молодые парни выстроились на площади и я смотрел в их глаза... Знали ребята, куда ехали? Конечно. Были уже погибшие на АЭС, были те, кто умер в больницах от лучевой болезни, были госпитализированные, а тем не менее они приехали сюда выполнять свой долг...
Из рассказа В.М. Максимчука: – Я много лет отдал противопожарной охране, тушил пылающие нефтебазы и химические заводы, многоэтажные дома и корабли; были такие тяжелые минуты во время пожара, что казалось – все, это последние мгновения в моей жизни. Но... мне никогда не было так страшно, как в бронетранспортере, когда мы ехали из Чернобыля на АЭС. И страшной была не возможность большого пожара, к этому мы себя готовили ежечасно, ежеминутно, сами понимаете, но я не думал, что обычное молчание может быть таким ужасно тяжелым.
Я видел лица товарищей: желтые – а, может, мне так показалось? – глаза острые и... какие-то чужие. Я старался прочесть их мысли. Воображение рисовало разветвленные кабельные туннели и коробы на 3-м и 4-м энергоблоках, по которым огонь мог перекинуться куда угодно. А если в машинный зал, где разлито масло? Турбины же стоят «под водородом». Что бы случилось?
Об этом думал я, и, конечно же, об этом думали мои товарищи в бронетранспортере, которых я вез на станцию. Имел ли я на это право? Ведь у каждого из них была семья, дети, а поездка может оказаться последней для любого из них. Но если бы вначале я поехал сам, все разведал, а потом... Потом уже могло быть поздно. Дорога каждая минута. Мгновение решало судьбу миллионов людей. Я скользнул взглядом по офицерам, точно выбрал, кому из них можно доверить ответственное дело: «Товарищи офицеры. Ждите меня, я – в разведку. Нужно иметь общую картину пожара. Без этого мы не можем надеяться на успех». «Я с Вами, Владимир Михайлович!» – решительно сказал капитан Гудков.
Тушение пожара на ЧАЭС 23 мая 1986 года
По результатам разведки пожара Максимчук определил следующий план действий: — уточнить наличие напряжения в кабелях, подлежащих тушению; — развернуть дополнительно пожарную насосную станцию на реке Припяти и организовать подачу воды к месту пожара (была проложена вторая рукавная длиной в 1,5 км и диаметром 89 мм); — продолжать тушить пожар малыми, не более 5 человек, группами; во главе должен был быть офицер; — установить время работы каждой группы – не более 10 минут; — перевозить личный состав от административного корпуса, где радиационный фон был относительно низким, до места пожара на бронетранспортерах, поскольку высокий радиационный фон не позволял сосредоточить личный состав возле 4-го блока; — создать дополнительные расчеты из сводного отряда в Иванково и направить их на АЭС.
Такой план действий откровенно противоречил существовавшему уставу пожарной охраны, однако последний писался, когда об авариях, подобных Чернобыльской, никто не мог даже подумать. Максимчук в подробностях знал, что стало с первыми ликвидаторами, тушившими ЧАЭС 26 апреля, и хотел уберечь своих подчиненных от страшной, мучительной, долгой смерти от острой лучевой болезни, выпавшей на долю Правика, Кибенка, Игнатенко, Ващука, Тищуры, Титенка и сотрудников АЭС, которые до последнего бились с вышедшим из-под контроля атомом.
Позже Владимир Михайлович Максимчук напишет: «Принять такое решение мне было непросто, зная требования боевого устава пожарной охраны. Но и сегодня, спустя почти пять лет, считаю это решение единственно правильным. Нам удалось не только ликвидировать пожар, но и спасти жизни десяткам пожарных».
Учитывая сложность планировки помещений, Максимчук определил порядок передвижения личного состава от БТР до пожара по рукавным линиям, чтобы в темноте не сбиться с маршрута и исключить несчастные случаи. Водяные стволы были надежно закреплены бойцами Чухарева и заземлены на месте пожара, подача воды не прекращалась ни на секунду.
Говорит Владимир Михайлович Максимчук: – Главной задачей было, чтобы все пятерки доходили до отметки 12,5. Там было страшнее всего. Во главе каждой пятерки я ставил самых опытных офицеров. Но состояние мое с каждым часом, да что там часом, с каждой минутой ухудшалось. Нога горела, как после сильного ожога, головокружение. И вдруг, как гром среди ясного неба, по громкоговорителю объявили: «В зоне пожара 250 рентген». Состояние мое было жутким. Я думал, как это сообщение отразится на людях. Каково теперь их состояние... Но люди оставались на своих местах, никто не дрогнул. Я с восхищением наблюдал, как заботливо готовили очередные пятерки, бойцы помогали друг другу хорошенько экипироваться. Видел, с какой заботой провожали тех, кто шел в ад, как-то нежно, по-матерински...
Работали все пятерки без особых команд. Главное было вовремя сформировать очередную пятерку, а для меня самое главное было, чтобы хватило людей. Я очень за это волновался. Вы только представьте мои мысли в те минуты. Посылать или не посылать по второму разу тех, кто уже был в зоне? Я понимал, что не имею права этого делать, потому что не мог распоряжаться жизнью людей. Но что делать, ведь, с другой стороны, я не мог бросить почти потушенный пожар на произвол судьбы. Это же преступление со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но, слава богу, помощь из Киева пришла вовремя. Радости моей не было предела. Я сказал Скидану: «Дорогой Николай Иванович, тебя прислал, наверное, сам Господь Бог!» Это была колоссальная, решающая помощь в деле полной ликвидации пожара.
Первую пятерку возглавил Александр Гудков. В 02:45 БТР с группой Гудкова нырнул в кромешную тьму транспортного коридора. Бойцы Чухарева уже проложили по транспортному коридору 4-го блока магистральные и рабочие линии со стволами. Группе Гудкова надо было только, не теряя ни секунды, подниматься к месту пожара, брать рабочие (под давлением) стволы и тушить.
Чтобы справиться с пожаром, не хватало бойцов и офицеров, которые должны были возглавлять каждую боевую пятерку. Максимчук вызвал все резервы из Иванково и Киева, в ту ночь у него в подчинении было 318 человек и 60 единиц пожарной техники.
Во время тушения пожара В.М. Максимчук трижды ходил на станцию. Было крайне важно, чтобы огонь не перешел в реакторное отделение 3-го энергоблока, что могло бы стать началом новой чернобыльской катастрофы.
Когда пожарные, прибывшие вместе с Максимчуком, закончили свою работу, Прибывший с подкреплением капитан Владимир Александрович Осипов вспоминает: – Нам было легче, во всяком случае в начале. Легче в том отношении, что путь к огню уже был проложен. Пожарные рукава служили указателем, и потому мы, как только выскочили из БТР, не потеряв ни секунды, побежали на высоту 12,5. Мы знали, куда бежать, знали и то, что путь огню к машинному залу отрезан… Значит, возможность взрыва исключена. Главное теперь – локализовать пожар, а тогда – пенная атака. Но до этого еще нужно было дойти. Если главный источник пожара в помещении 402 – а в нем предшественники разрушили все коробы, – то оттуда огонь мог легко перекинуться на помещения 401 и 403. Они-то пока и остались непроверенными. Я попал в 401-е сразу же. Возле стены краснел короб. Значит, в нем огонь. Нашим ребятам удалось быстро с ним справиться. Больше в этом громадном зале не горело ничего».
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Затем В.М. Максимчук рассчитал и с участием свежего подкрепления, прибывшего из Киева, провел пенную атаку на все кабели, тоннели и помещения, чтобы возгорание не повторилось. Все тоннели и помещения, где происходило горение, стали заполняться пожарной пеной. К 10:30 23 мая 1986 года загорание кабелей на 3-м и 4-м энергоблоках Чернобыльской АЭС было ликвидировано.
Когда работы окончились, сил у подполковника не осталось... Однако он успел дать команду – всех отработавших в зоне мыть, переодевать, тяжелых отправлять в санчасти и госпиталя. Среди 42 тяжелых оказался и Владимир Чухарев, который провел на 4-м блоке два часа.
Из воспоминаний В.М. Максимчука: – Почувствовал боль в груди. Стало тошнить, такое состояние, будто кто-то насыпал горящих углей. Боль все усиливалась и продолжалась еще долго, пока находился в госпиталях. Стало больно говорить, трудно передвигаться. В 14:30 23 мая, оставив группу пожарных на АЭС с Гудковым, дал отбой другим силам, уехал со станции, думал, немного отдохну и буду работать дальше. Но земля уходила из-под ног.
Проведший 10 часов в зоне высокой радиации, подполковник потерял сознание и с признаками сильнейшего облучения был отправлен в госпиталь в Киев.
Стоит отметить, что мнения Максимчука, его ближайших помощников Чухарева и Гудкова и других офицеров штаба, например В.С. Ткаченко и Ф.Ф. Коваленко, о тактике действий по ликвидации опаснейшего пожара не во всем были едины. Предложения разнились. Поэтому Максимчук как руководитель тушения пожара принял решение единолично, а его соратники, действуя вместе, единой командой, его выполнили. В противном случае героизм Владимира Михайловича не достиг бы своей цели, хотя тактическое решение было безусловно гениальным.
Несмотря на всю проведенную соратниками Максимчука работу, о его действиях на этом пожаре известно еще далеко не все, поскольку не все он рассказывал даже самым близким. Причина была прежде всего в том, что Политбюро ЦК КПСС запретило говорить об этом пожаре. Для Максимчука нарушение этого запрета было равносильно измене Родине. Поэтому многие факты и события он унес с собой в могилу. И наш человеческий долг – по возможности снять пелену запрета, донести этот ценнейший материал и опыт до людей.
Информации о том, где горит, ни у дежурных сотрудников станции, ни в штабе ПО не оказалось, и пожарным самим пришлось проводить разведку. «Нельзя послать человека в огонь. Можно только повести его за собой» было принципом Владимира Максимчука. Как всегда, он взял на себя самое опасное направление – коридор деаэраторной этажерки, где находились высоковольтные кабели, соединяющие 3-й и 4-й энергоблоки.
Дозиметрист периодически сообщал: «Приборы зашкаливают». Из-за огромного радиационного фона отказывались работать наручные часы, рации, электрические фонари... Разведку пришлось проводить при полной темноте – как потом оказалось, горели кабели под напряжением. Вскоре очаг пожара был найден. Из-за огромной температуры докрасна раскалились металлические короба...
«Внимание! Немедленно покинуть территорию! В зоне пожара 250 рентген в час», – раздался голос из громкоговорителя. Не тушить пожар – значит, допустить взрыв 3-го реактора. Тушить по уставу – значит, послать 318 бойцов в радиационный ад на верную гибель: для защиты бойцов от радиации средств в распоряжении Максимчука не было. Он оказался в уникальной ситуации: для таких случаев тогда не было инструкций. И он знал – знал совершенно точно, как умирали в больнице № 6 Москвы те, кто оказался в Чернобыле в первые часы после аварии...
Людей нужно беречь. И Максимчук принял единственно верное решение: пожар тушили звеньями по пять человек. Каждое звено работало в зоне интенсивной радиации по 10–15 минут: лишь бы никто не схватил 100 рентген, за которыми начинается лучевая болезнь. Такой схемы хватило бы на 10 часов непрерывного тушения. Но полностью ликвидировать пожар удалось за 8 часов. Все 318 человек, участвовавших в тушении пожара, остались живы. Потом тактика Максимчука стала признанной для работы на ядерных объектах. Сам же Владимир Михайлович получил примерно 700 рентген...
Как только пожар был потушен, командира увезли на «скорой» с острой лучевой болезнью и радиационными ожогами. В госпитале с раненной еще до пожара ноги лепехи расплавленной резины снимали вместе с кожей: Максимчук из-за радиационного ожога не мог надеть сапог и руководил тушением в кедах... При этом о подвиге Максимчука долгое время не знали даже пожарные – что уж говорить о других гражданах России.
Однажды, в начале 90-х годов, Владимир Никитенко решил навестить в госпитале своего товарища, под руководством которого не раз тушил пожары, – Владимира Максимчука. Генерал-майор замначальника ГУМТ и ВС МВД СССР Виктор Федулов, встреченный друзьями-пожарными, неожиданно для Никитенко среагировал на его спутника и друга: «Вот кому нужно давать звание Героя! – сказал генерал-майор, показывая на Максимчука. – Ведь в ту страшную ночь с 22 на 23 мая именно он, Максимчук, со своими ребятами проявил чудеса героизма, спас полмира от гибели!» И Федулов попросил Никитенко написать о подвиге его товарища.
Никитенко в поисках засекреченной информации о том пожаре объехал полстраны, встречался с теми, кто под началом Владимира Максимчука тушил пожар, грозивший еще большей бедой, чем та, что уже произошла; искал – и находил уникальные документы, собирая по крупицам образ героя, всю свою жизнь посвятившего безопасности сограждан.
Звание «Герой России» Владимиру Максимчуку было присвоено только в 2003 году, посмертно. Те, кому небезразлична судьба пожарного дела, в том числе соратники Максимчука по тушению того майского пожара, добились всех нужных под таким документом высоких подписей. Владимир Максимчук первым из пожарных был удостоен Золотой Звезды – почетного знака Героя России.
Источник - maksimchuk.info
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС (1986), в первые десять суток непосредственно руководил действиями личного состава по закрытию реактора. Лично совершал облёты реактора, получив при этом большую дозу облучения.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 декабря 1986 года «за личный вклад в успешное проведение работ по ликвидации аварии на Чернобыльской атомной электростанции, устранение её последствий и проявленные при этом мужество и героизм», генерал-майору авиации Антошкину Николаю Тимофеевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11552).
Умер 17 января 2021
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Герои Чернобыля - Страница 3 - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
