Чернобыльская катастрофа: кто же её спровоцировал?
Часть I. Дискуссии 2010 года
Шила в мешке не утаишь (народная поговорка)
26 апреля 2012 г. пройдeт 26 лет после Чернобыльской катастрофы. За эти годы появилось свыше 110 версий еe причин. Среди них есть версии научно разумные, есть спорные и есть просто фантастические. Авторы последних версий ещe раз доказали, что полeт человеческой фантазии не имеет границ. Их версии охватывают широчайший диапазон причин, который начинается от подложенной в реактор атомной бомбы и кончается экстрасенсорным воздействием инопланетян на мозги дежурной смены.
Это может показаться совершенно невероятным, но автор именно последней, самой фантастической версии об инопланетянах, оказался гораздо ближе к объективной истине, чем все остальные. По-видимому, его интуиция, явно не уступающая по своей глубине женской интуиции, точно подсказала, что такая грандиозная катастрофа, как Чернобыльская, могла произойти только из-за вмешательства "небожителей". Но откуда они и как смогли вмешаться, из этой версии было неясно.
Авария на Чернобыльской АЭС
На уровне современных научных знаний общую картину Чернобыльской катастрофы кратко можно изложить так. Непрофессиональные действия персонала во время подготовки и проведения электротехнических испытаний на 4-м блоке ЧАЭС, выразившиеся в систематическом и грубом нарушении Регламента, хотя программа сама требовала от испытателей работать "в соответствии с действующим Технологическим Регламентом", привели реактор в неуправляемое состояние. В нeм, естественно, началась неуправляемая цепная реакция, которая закончилась тепловым взрывом. Именно тепловым, а не ядерным, так как ядерным способом атомные реакторы взрываться не могут в принципе в силу законов ядерной физики. А разнообразные автоматические защиты реактора 4-го блока, среди которых не было, разве что, только "защиты от дурака", не смогли спасти аварийный реактор, так как были заранее отключены персоналом же, "чтобы... не препятствовали проведению испытаний"!
Но в данном случае не помогла бы и "защита от дурака", ибо любую защиту, созданную одним человеком, другой человек, знающий и сильно заинтересованный или жeстко понукаемый начальниками, сможет всегда отключить, обмануть или обойти.
Все атомщики-профессионалы согласятся с тем, что если оперативный запас реактивности (ОЗР) становится меньше 15 "эффективных" стержней, то реактор РБМК-1000 надо срочно глушить, так как он становится неуправляем. Об этом недвусмысленно было сказано и в Регламенте:
"При снижении оперативного запаса реактивности до 15 стержней реактор должен быть немедленно заглушен".
А испытатели на 4-м блоке продолжали работать, когда ОЗР уменьшался последовательно с безопасных 30 стержней до 17, 12, 7 и даже до 0-2 стержней. Работать в таких условиях - это всe равно, что ехать в автомобиле по оживлeнной улице, бросив руль и тормоза. Поэтому катастрофа была неминуемой. А чуда не произошло.
С профессиональной точки зрения это была авантюра в чистом еe виде. Более того, это была ещe и уголовщина. И тоже в чистом виде. Ибо за такое обращение с реактором полагалась уголовная ответственность по общему обвинению "утеря контроля за ядерно-опасным объектом". Она наступала даже в том случае, если бы дело не закончилось взрывом. И те из 12-14-ти человек, кто собрался в ночь на 26 апреля 1986 г. на пульте управления 4-го блока (БЩУ-4) и имел допуск к управлению реакторами, об этом прекрасно знали, ибо в своe время перед вступлением в должность давали соответствующие подписки в соответствующих органах. Так что будет вполне справедливо сказать, что Чернобыльская катастрофа произошла из-за уголовного обращения с реактором.
Оценка действий персонала 4-го блока специалистами экстра-класса
В своeм юбилейном интервью патриарх атомной отрасли (27 октября 1999 г. ему исполнилось ровно 100 лет), один из ближайших сотрудников И.В. Курчатова, главный конструктор реактора РБМК-1000 Николай Антонович Доллежаль, уже не сдерживаемый партийно-пропагандистскими установками 1986 года, откровенно прокомментировал причину Чернобыльской катастрофы:
"...на Чернобыльской станции был ужасный персонал, мы безрезультатно писали во все инстанции, говорили о халатном режиме эксплуатации. В трагический день в ходе очередного эксперимента реактор загнали в режим кавитации. Потом зря тушили, зря сыпали песок - в результате над всем миром разнeсся радиоактивный аэрозоль".
Подтверждение этому можно найти и в воспоминаниях Виктора Николаевича Клочко, работавшего до аварии и во время аварии начальником Припятского отделения КГБ УССР и поэтому детально знавшего реальную внутреннюю обстановку на ЧАЭС:
"...еще 27 февраля (1986 г. - авт.) отправили в УКГБ в Киеве и Киевской области информацию о том, что вследствие экспериментов, которые проводятся на ЧАЭС..., четвертый блок работает в недопустимом режиме, что может привести к трагедии... Мы пытались повлиять на ситуацию на месте и своими силами. Я разговаривал с директором станции и обращался в райком Компартии. Но и это не помогло".
Другой патриарх атомной отрасли Борис Васильевич Брохович, многолетний директор известного комбината "Маяк", производственник с более чем 40-летним стажем, лауреат многочисленных государственных премий и наград за успехи в работе в атомной отрасли страны, на основе своего производственного опыта говорит о том же:
"Это (Чернобыльскую аварию - авт.) можно объяснить лишь безответственностью и непониманием опасности всем персоналом, начиная от министра и до инженера управления".
Третий патриарх атомной отрасли, легендарный министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский после ознакомления с материалами расследования охарактеризовал причины Чернобыльской катастрофы в ещe более резкой форме:
"Дурьe на месте, дурьe в министерстве!"
Атомщики-ветераны хорошо знают, что Ефим Павлович по своему характеру не был образцовым дипломатом и любил резать правду-матку прямо в глаза. Нередко в резкой форме, а бывало и в очень резкой. Атомщики-ветераны также легко догадаются, что Ефим Павлович на самом деле дал гораздо более резкую оценку действиям персонала и его начальства и что приведенная выше фраза - это всего лишь литературный эквивалент того, как на самом деле выразился в сердцах Ефим Павлович.
Уж кто-кто, а эти три патриарха атомной отрасли, специалисты экстра-класса, знали свойства уран-графитовых реакторов гораздо лучше, чем вся эта минэнерговская номенклатура вместе взятая, судя как по выпущенным ею официальным документам, так и по еe выступлениям в средствах массовой информации (СМИ).
А ради чего дежурная смена 4-го блока пошли на этот страшный ядерный риск?
Когда анализируешь действия персонала 4-го блока 25 и 26 апреля 1986 г., возникает ощущение, что его вместе с заместителем главного инженера 2-й очереди ЧАЭС (ЗГИС-2) на такой риск толкнули какие-то серьeзные обстоятельства. Но какие? Все официальные комиссии на этот принципиальный вопрос ответа не дали. И вот уже 26 лет исследователей мучает один деликатный вопрос, на который тоже до сих пор нет ответа, - они "не дали ответа", потому что действительно его искали, но не смогли найти, или их ..."сильно попросили" его не искать?
Одно время казалось, что ответ был найден, когда в "чернобыльском" сообществе довелось услышать, что испытателям была обещана премия по 400 рублей каждому за успешное окончание испытаний. По тем временам это была крупная сумма, сравнимая с нынешними украинскими 20 тыс. грн и с российскими 75-100 тыс. рублей! Такую зарплату (400 рублей) в 1986 г. получал не каждый доктор физ.-мат. наук за один месяц. А тут совсем не докторам обещают столько денег и всего за одну ночь. Вроде бы было на что соблазниться.
Но позже появились сомнения. Ведь в ночь на 26 апреля 1986 г. на БЩУ-4 собрались не новички. Да ещe и под руководством ЗГИС-2, имевшим высшее инженерно-физическое образование и немалый опыт работы с транспортными реакторами атомных подводных лодок. И поэтому он просто не мог не знать, что, пытаясь в течение 4-х часов (или 8-ми часов, если потребуется повторить эти испытания) управлять реактором, уже "севшим в ксенон-йодную яму", при помощи системы "АР1" и ручного управления, они все сильно рискуют и реактором, и своими жизнями.
Спрашивается, станете ли Вы рисковать своей жизнью или многолетним тюремным заключением из-за премии, равной половине Вашей регулярно выплачиваемой зарплаты? Напомним, что зарплата ЗГИС-2 тогда составляла 700-800 руб., а начальника смены блока чуть меньше. Думается, что не станете, ибо "не стоит овчинка выделки". А это означало, что у испытателей были другие, более мощные причины, которые и толкнули их на эту ядерную авантюру.
Поиск этих причин начался с выяснения вопроса, кто конкретно отдал приказ на подъeм мощности реактора после того, как реактор уже начал "садиться в ксенон-йодную яму" (00 часов 28 мин)? Все официальные Комиссии и на этот принципиальный вопрос не дали ответа. Более того, от чтения их докладов создавалось впечатление, что они вообще стараются этот вопрос дипломатично обойти.
Многие исследователи и ветераны ЧАЭС высказывали предположения, что в той ситуации это могли быть или начальник смены 4-го блока (НСБ-4), или ЗГИС-2, или директор ЧАЭС. Но...
"Кто дал команду на подъeм мощности - этого я не знаю... была команда поднять мощность до 200 мегаватт и они подняли мощность".
Эта фраза взята из показаний Ю. Трегуба - начальника вечерней смены 4-го блока, добровольно оставшегося на ночную смену, чтобы помочь ей при проведении электротехнических испытаний, если такая помощь понадобится. Подобные показания дали и другие свидетели.
Такое коллективное "незнание" с самого начала выглядело странным и даже противоестественным, ибо так не скажешь о своих хорошо знакомых начальниках, два из которых стоят недалеко и громким голосом отдают приказы. Сам ЗГИС-2 и на Чернобыльском суде, и позже, когда ему уже ничего не грозило за любые признания, всячески отнекивался от такой "чести". Он говорил, что в момент провала мощности реактора (00 часов 28 мин) он отсутствовал на БЩУ-4, и появился там только в 00 часов 35 мин, когда дежурная смена уже начала подъeм мощности по чьему-то приказу. Однако, как следует из его воспоминаний, он почему-то не поинтересовался, кто же отдал такой приказ, зато сразу дал своe согласие на поднятие мощности до 200 Мвт.
Всe это выглядело как-то загадочно и создавало впечатление, что свидетели что-то не договаривают. И тут вспомнилось, что когда-то давно при анализе этого вопроса меня заинтриговала ещe одна необычная фраза в рассказах ветеранов ЧАЭС, которая не нашла тогда естественного объяснения:
"Однако подали команду на поднятие мощности вторично. А повторные команды выполняются беспрекословно".
Если всему этому верить буквально, то получается, что дежурная смена 4-го блока, юридически отвечавшая за безопасность реактора своей головой, не знала(?), чьи авантюрные приказы она выполняет! А опытный ЗГИС-2, даже не поинтересовавшись, кто так бесцеремонно вмешался в его полномочия руководителя испытаний, сразу и безропотно начал выполнять заведомо преступный приказ (!), да ещe неизвестного ему лица (!!), да ещe отданный дважды (!!!).
И сразу же возник принципиальный вопрос - возможно ли такое вообще на ядерно-опасном объекте? "Ой, да пусть они нас не смешат!" - могут воскликнуть в ответ ветераны ЧАЭС - "В те времена на Чернобыльской АЭС все распоряжения по телефону записывались на магнитофонную ленту, а также в сменных журналах НСБ, старшего инженера управления реактором (СИУР) и т.д. В них записывались сам приказ, кто, когда и по какому случаю его отдал, а также все действия исполнителей по его выполнению с их личными подписями. Поэтому "не знать" автора "двойного приказа" они просто не могли. Скорее всего, уже после аварии их "очень сильно попросили" не разглашать эту высокую фамилию в обмен на исключительно мягкое наказание за такую грандиозную катастрофу".
Да, но тогда эту таинственную фамилию можно найти в сменных журналах! Где же они? А они, оказывается, куда-то исчезли сразу после аварии! Ну, чем не детектив в духе Агаты Кристи?
Уже позднее выяснилось, что вскоре после взрыва ЗГИС-2 отнeс их на 3-й блок и запер в сейфе у начальника смены этого блока. А на следствии объяснил, что таким образом он спасал журналы от пожара. Какое-то странное это было объяснение, ибо на пульте управления 4-го блока пожара не было и близко. Утром 26 апреля их забрал из сейфа главный инженер ЧАЭС. А затем... их следы исчезают в неизвестности!
Все эти таинственные события, естественно, наводили на мысли, что таким способом от следствия попытались скрыть "неудобные" аварийные факты, отмеченные в сменных журналах, Эти мысли усиливались и от осознания того, что такие важные подробности вообще не были отражены в материалах всех официальных версий.
Поиски автора "двойного приказа"
Долгое время автор подозревал в отдаче "двойного приказа" директора ЧАЭС. И для таких подозрений были свои основания, не учитывать которые было нельзя. Как рассказывали ветераны ЧАЭС, в 1986 г. для него и всей дирекции ЧАЭС складывалась очень благоприятная обстановка. Сам директор незадолго до аварии вернулся вдохновлeнный с очередного съезда КПСС, где он был делегатом. В этом же году его выдвинули на награждение званием Героя Социалистического Труда. Правда, Киевский обком КПСС согласился только на орден Ленина. Но и это была очень высокая награда. И если бы эти электротехнические испытания на 4-м блоке закончились успешно, то директора-орденоносца забрали бы с повышением в Москву в Министерство энергетики, а остальные члены дирекции поднялись бы по должностям на ступеньку выше. Ну, а у самого директора открылись бы весьма волнующие перспективы карьерного роста в министерстве. Он был в те времена относительно молод и энергичен, и, кто знает, может, дослужился бы там и до министра.
В частности, поэтому все члены дирекции были сильно лично заинтересованы в положительном результате испытаний. Да, и объективно их успешное окончание внесло бы свой вклад в повышение безопасности других АЭС. А их участники вместе со своим высоким и очень высоким начальством, возможно, заслужили бы Ленинскую или Государственную премии.
На подобные мотивы рискованных действий персонала ЧАЭС дипломатично указывает в своих показаниях и бывший начальник Припятского отделения КГБ В. Клочко:
"...на них (специалистов ЧАЭС - авт.) оказывалось давление со стороны киевского руководства, которое рассчитывало накануне майских праздников отчитаться в Москве, что на ЧАЭС проведена блестящая работа".
О наличии подобных мотивов у руководства ЧАЭС свидетельствует и переживший аварию ветеран ЧАЭС Николай Карпан в документальном фильме "От Чернобыля до Фукусимы", вышедшем в 2011 г.
Правда, атомщики-профессионалы дружно говорят, что такого рода электротехнические испытания было бы правильно проводить не на работающем реакторе, а на испытательных стендах завода, где создаются эти турбогенераторы и где имеется нормальная производственная база для их проведения. И такой подход был бы по-настоящему профессиональным. Однако они не учитывают, что в последнем случае в конкурсе на получение таких высоких государственных премий смогли бы участвовать только работники завода турбогенераторов, и все заслуги достались бы им.
А по тем временам возможность получения государственных премий такого уровня была очень мощным стимулом для риска. И я уже хотел, было, опубликовать все эти сопутствующие обстоятельства, но смущало то, что ни один ветеран ЧАЭС в частных разговорах ни разу не указал на директора как на автора "двойного приказа". А на мои прямые предположения отрицательно покачивали головой и выразительно поднимали свои глаза вверх. Мол, бери выше!
А ветераны ЧАЭС, пережившие аварию, и автор уже не раз убеждался в этом, знают об истинных обстоятельствах Чернобыльской аварии много больше, чем это отражено в материалах всех официальных комиссий. Они прямо говорили, что всю правду о Чернобыльской аварии всe равно никто из них никому не расскажет, даже прокурору, так как это сильно противоречило бы их корпоративным интересам. Отдельные малоизвестные эпизоды они рассказать могут, но их анализ и следующие из них выводы автор должен делать самостоятельно. А они официально будут придерживаться нейтралитета.
Все эти обстоятельства заставили ещe серьeзнее задуматься над вопросом, кто же был автором "двойного приказа"? Ибо на то, что действительно надо "брать выше", независимо от устных рассказов ветеранов указывал один малозаметный факт, на который до сих пор никто не обратил внимание. А именно, на тот факт, что на "чернобыльском" суде, несмотря на все превеликие соблазны у следствия, ни директору ЧАЭС, ни главному инженеру, ни ЗГИС-2, ни начальнику смены 4-го блока, обвинение в отдаче этого авантюрного и профессионально безграмотного "двойного приказа" предъявлено не было! А это означало, что следствие уже до "чернобыльского" суда располагало прямыми доказательствами, что это были не они.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Все официальные комиссии не дали ответа и на этот вопрос. И вот исследователей уже 26 лет мучают сомнения, они действительно его искали, но так и не смогли найти или их на этот раз "сильно-пресильно попросили" его не искать?
И только в год 20-летия Чернобыльской катастрофы по этому вопросу осмелился пооткровенничать Владимир Иванович Комаров на официальном сайте партии "Единая Россия" (24.04.2006 16:47 МСК). Он пока единственный из бывших эксплуатационщиков, который набрался мужества дать показания по этому вопросу. Затем его интервью в более широком изложении опубликовали некоторые другие СМИ.
До аварии он работал заместителем директора по науке на Смоленской АЭС, а после аварии некоторое время возглавлял экспертную комиссию при Генпрокуратуре СССР, определявшую причины и виновников Чернобыльской аварии, а позже возглавлял хорошо известное в 30-км зоне отчуждения предприятие "Комбинат".
Но главное не в том, что он где-то работал или что-то возглавлял. Главное в том, что, работая в этой Комиссии, он как еe глава имел прямой доступ к подлинникам всех аварийных документов, которые вошли в уголовное дело по Чернобыльской катастрофе. Показания таких людей имеют непреходящую историческую ценность, т.к. дают возможность хотя бы в четверть глаза заглянуть в документы, которые скрывают от научной и международной общественности до сих пор. Скрывают даже от МАГАТЭ, на авторитет которой так любят некритично ссылаться наши оппоненты.
Но почему он молчал так долго, видя какие ожесточeнные дискуссии в СМИ ведутся вокруг тех или аспектов Чернобыльской катастрофы? Ведь без ответа на принципиальный вопрос об авторе "двойного приказа" уголовное дело по ней вообще нельзя считать оконченным. Сам В. Комаров по этому поводу ничего не сообщает. Но атомщики-ветераны могут легко догадаться, что, скорее всего, это 20-летнее молчание было вызвано его подпиской о неразглашении сведений, содержавшихся в аварийных документах, которые в те времена шли под грифом "секретно" и "совершенно секретно". А в 2006 г. истeк 20-летний срок еe действия, и такой важный свидетель обрeл свободу от оков "секретности".
А теперь процитируем В. Комарова, приоткрывшему нам прямо из материалов уголовного дела очередную "последнюю тайну" Чернобыльской катастрофы. Цитаты настолько выразительны, что в комментариях не нуждаются, но требуют некоторых непринципиальных уточнений. Итак:
"В начале 80-х годов при ЦК КПСС был создан сектор по надзору за АЭС. В сектор входили В. Марьин и Г. Копчинский, подчинявшиеся секретарю ЦК КПСС В. Долгих. Но чиновники из сектора занимались не безопасностью, а активно вмешивались в оперативное управление станциями, что и привело к катастрофе".
"Я прослушал записи всех телефонных переговоров и просмотрел все телексы, полученные на щите управления 4-м блоком Чернобыльской АЭС... телекс был продублирован телефонным звонком из ЦК КПСС. Прямо на щит управления позвонил Г. Копчинский...".
Вот Вам и независимое подтверждение отдачи "двойного приказа", а также фамилия его автора! И далее:
"Руководитель вывода 4-го блока в ремонт заместитель главного инженера А. Дятлов и оперативный персонал понимали, что делать этого (подъeм мощности реактора после провала еe до нуля - авт.) ни в коем случае нельзя. Десяток инструкций и регламент по эксплуатации реактора категорически запрещали подобные действия! Но Дятлову на щит управления позвонил тот же Копчинский, работник всесильного ЦК КПСС, и приказал выводить 4-й реактор на мощность...".
"Находясь за щитом управления, Дятлов ясно видел, что реактор находится в йодной яме, что он неуправляем. Но, видимо, все же надеялся, что "проскочит", и поэтому решил выполнить приказ из Москвы. Ведь Копчинский сказал буквально следующее: "Проводи проверку! Или ты уйдешь на пенсию, или будешь главным инженером новой Чернобыльской АЭС-2"".
Здесь под ЧАЭС-2, скорее всего, подразумевались 5-й и 6-й блоки ЧАЭС, которые тогда ударно строились. А в будущем к ним собирались добавить ещe 7-й и 8-й блоки.
Далее цитируем интервью, данное В. Комаровым газете "Информпространство" № 6, 2006 г.:
"...- Как стали известны подробности этого разговора?
- Я лично слышал эту запись, когда возглавлял экспертную комиссию по подготовке обвинительного заключения. Все разговоры и звонки на Щите управления АЭС записывались. Дятлов вскоре умер в тюрьме (не в тюрьме - авт.), а Копчинский живет сейчас в Киеве".
А на момент аварии последний занимал должность заведующего отделом атомной энергетики Бюро Совета Министров СССР по топливно-энергетическому комплексу.
"- Но чем руководствовался Копчинский?
-...скорее всего, таким образом, этот человек, до отъезда в Москву работавший замглавного инженера по науке именно на Чернобыльской АЭС, просто демонстрировал свои аппаратные возможности. Показывал, что, сидя в Москве, в кабинете на Старой площади, он по-прежнему управляет станцией"...
"- Сколько же стержней осталось в активной зоне реактора в момент катастрофы?
- Полтора".
Свидетели подтверждают
Эту цифру в своих воспоминаниях подтверждает и другой участник ликвидации последствий Чернобыльской аварии Валентин Михайлович Федуленко, работавший тогда начальником лаборатории теплотехнических расчeтов канальных реакторов в отделе 33 Института Атомной Энергии им. И.В. Курчатова:
"Рассматривая ленты ДРЕГ, Калугин обнаружил запись оперативного запаса реактивности перед взрывом: всего 2 стержня. Это катастрофическое, грубейшее нарушение Технологического Регламента: при снижении запаса реактивности до 15 стержней реактор должен немедленно быть заглушен. А перед взрывом он работал при 2-х стержнях".
Речь здесь идeт об Александре Константиновиче Калугине, работавшем тогда начальником отдела канальных реакторов промышленных уран-графитовых и РБМК. Так назывался 33-й отдел.
Особую, исторически непреходящую ценность показания А. Калугина приобретают по той же причине, что и показания В. Комарова, - он "рассматривал" подлинные ленты ДРЕГ утром 28 апреля 1986 г. прямо в бункере директора ЧАЭС. Т.е. он был последним учeным, физиком, специалистом именно по реакторам РБМК-1000, который имел возможность изучить подлинники распечаток ДРЕГ. Ибо днeм они уже были изъяты следственной группой и к вечеру этого же дня были доставлены в Москву в Генеральную прокуратуру СССР как вещественное доказательство в рамках уголовного дела по Чернобыльской аварии.
С тех пор подлинники распечаток ДРЕГ и других аварийных документов никто из известных учeных-физиков не видел и не изучал. Все более поздние исследователи, в том числе и официальные Комиссии, в своих анализах вынуждены были пользоваться только "копиями" распечаток ДРЕГ и других аварийных документов.
Но что это были за "копии", хорошо видно из показаний бывшего следователя Генеральной Прокуратуры Украины С. Янковского, который непосредственно участвовал в ведении уголовного дела по Чернобыльской аварии и тоже видел подлинники:
"...первичные документы мы изъяли на станции незамедлительно, и к вечеру 28 апреля 1986 года они были уже в Москве. То, что потом изучали многочисленные специалисты, было в основном какими-то урезанными копиями или вообще фальсификатом".
Яснее, чем в последней фразе не скажешь.
А в 1996 г., т.е. через 10 лет после аварии, эта цифра - 2 "эффективных" стержня, оставшихся в активной зоне реактора перед взрывом, - была подтверждена в официальных отчeтах учeных "Курчатовского института", ВНИИАЭС и НИКИЭТ. К сожалению, эти материалы были выпущены только на бумажном носителе, и поэтому до сих пор являются весьма малораспространeнными и труднодоступными документами. После этой публикации физикам стало совершенно ясно, по какой чисто технической причине взорвался реактор 4-го блока.
Киевская Конференция 2001 г. и дальнейшие дискуссии
В последний раз мы с Г. Копчинским лично общались в апреле 2001 г. в Украинском доме на конференции, посвящeнной 15-й годовщине Чернобыльской катастрофы. А 29 апреля 2011 г. т.е. через 10 лет, мы с ним снова встретились, но заочно на страницах киевской газеты "Факты". На апрельской же конференции 2001 г. был представлен наш доклад, в котором количественно было показано, что все официальные версии причин Чернобыльской катастрофы 1986, 1991, 1996, 2001 гг. ошибочно описывают аварийный процесс и поэтому неправильно определяют еe истинные причины. В докладе было также показано, что так называемые "конструкционные недостатки" реактора 4-го блока при их явном наличии к причинам аварии не имеют никакого отношения, а к аварии привели только авантюрные, непрофессиональные действия персонала.
Из материалов нашего доклада с очевидностью вытекала необходимость официального пересмотра обстоятельств и причин Чернобыльской аварии на современной документальной базе. Г. Копчинский присутствовал на нeм и даже пытался невнятно его оспорить, но председатель секции академик В. Кухарь не дал ему пространного слова "из-за отсутствия времени на дискуссии".
На другой день на пленарном заседании мы встретились снова. И там он привeл мне свой "гениальный" контрдовод, мол, раз персонал не хотел взрывать реактор, значит, он ни в чeм не виноват. Откуда следовало - раз реактор взорвался против воли персонала, но из-за его непрофессиональных действий, значит, реактор "плохой" и он сам во всeм виноват. Для человека, имеющего высшее инженерно-физическое образование, такая логика выглядела явно неадекватной.
В 2002 г. после выхода моей статьи "О причинах Чернобыльской аварии нам врали 15 лет" на страницах газеты "Зеркало недели" мы с Г. Копчинским обменялись полемически весьма острыми статьями. Сразу после выхода его статьи (в соавторстве с Н. Штейнбергом) я сильно удивлялся, почему они, такие солидные люди, вместо научного обсуждения новых результатов, не приводя никакой научной контраргументации, пытаются с таким злобным ожесточением отрицать очевидные для физиков факты? В науке это же считается обычным делом - проводить научные дискуссии, когда появляются новые объяснения известным явлениям. И если эти объяснения основаны на более широкой и более достоверной документальной базе, то они принимаются общественностью как дальнейший шаг, углубляющий наше понимание этого явления. Вот, собственно, и всe то научное, что вытекало из нашей статьи.
Но из текста их статьи было очевидно, что они не сумели или не захотели понять значения всех тех подробностей Чернобыльской аварии, которые были приведены в нашем докладе и которые в их анализах просто отсутствовали. Ну, Н. Штейнбергу, наверно, это непонимание можно было бы как-то простить, ибо по основной специальности он всe-таки не физик, а турбинщик. А Г. Копчинскому, наверное, нельзя, ибо он имеет высшее инженерно-физическое образование, полученное в Московском энергетическом институте. Да, и по опыту работы он был инженером-физиком, связанным с прикладными работами на киевском исследовательском реакторе.
Чисто по-человечески их чувство недовольства или даже обиду можно было понять. Ведь оба некоторое время занимали высокие должности и в атомной энергетике СССР, и в Министерстве энергетики Украины, и в государственной администрации, которая "ядерно регулировала" всю Украину. А в высоких бюрократических кругах оба считались большими авторитетами в вопросах атомной энергетики. А тут в нищей Академии Наук, с которой тогда из высокого руководства вообще мало кто считался, появляется реалистическая и научно обоснованная версия, из которой следовало, что версии столь высоких министерских работников ошибочны. Причeм, опровергнуть новую версию научными методами оказалось невозможно. Поэтому к ней можно было проводить только политику замалчивания.
В общем-то, им было от чего расстроиться. Но нельзя же распаляться на новые научные результаты до степени злобного ожесточения, даже если они кому-то не нравятся. Тем более, "членам" различных высоких консультативных советов, от которых требуется объективная оценка ситуации. Однако такая их, можно сказать, болезненная реакция, которая явно не соответствовала сложившемуся положению, наводила на мысль, что за ней скрывается какая-то тайна, которую оба хотят скрыть.
Докопаться до этой тайны тогда так и не удалось из-за засекреченности материалов уголовного дела. Поэтому пришлось ограничиться публикацией ответной, полемически весьма острой статьeй. В ней даже пришлось поставить вопрос ребром, знали они или не знали все те важнейшие подробности Чернобыльской катастрофы, которые были приведены в нашем докладе? И после такой постановки вопроса оба оппонента сразу же попали в неловкое положение. Ибо если они их не знали, то, им, как официальным исследователям причин Чернобыльской аварии, в глазах общественности становилась грош цена. А если знали, но замалчивали, значит, они действительно сознательно "нам врали 15 лет", и поэтому обижаться на заголовок статьи 2002 г. не было оснований. Естественно, ответа на этот вопрос от них мы так и не дождались. Что, впрочем, и ожидалось.
Однако до 2006 г. оставалось неясным, отчего они так сверхнервно отреагировали на нашу статью? И только после публикации материалов В. Комарова появилось хоть какое-то естественное объяснение - они, видимо, опасались, что при дальнейшем расследовании нам удастся докопаться и до личной ответственности Г. Копчинского за Чернобыльскую катастрофу, а срок давности по уголовной ответственности тогда ещё не истeк.
Если В. Комаров точен по сути, то многое проясняется...
Если свидетельства В. Комарова точны по сути, то получается, что Чернобыльскую аварию спровоцировал наш земляк - бывший и нынешний киевлянин. "Хороший подарок" преподнeс он родному городу и всему Полесью. Интересно, мучает ли его совесть? И почему он не приехал на "чернобыльский" суд и не взял на себя свою часть вины? Или выступил бы там свидетелем, показания которого облегчили бы вину обвиняемых? А так выходит, что суд повесил на них и его вину.
Мы с ним знакомы с 60-х годов прошлого века по работе на атомном реакторе в киевском Институте ядерных исследований. Там даже гордились, что наш сотрудник сумел занять в атомной энергетике такую высокую должность. Как он там работал, мы не знаем, но знаем, что в начале 1991 г. он написал официальное письмо в ЦК КПСС с "гениальным" предложением - закрыть все АЭС с реакторами РБМК-1000! Вероятно, чтобы нельзя было докопаться до его роли в Чернобыльской катастрофе. Вряд ли этому письму дали бы ход. И неизвестно, обсуждали ли его в ЦК вообще. Однако оно поставило крест на его партноменклатурной карьере.
Но "неисповедимы пути Господни", и вскоре после бурных политсобытий 1991 г. он снова объявился в Киеве. И здесь ему, как это ни парадоксально, поручили организовывать госконтроль над теми "осколками" атомной энергетики СССР, которые остались на территории уже независимой Украины. А позже он даже немного "порулил" ими.
Все эти годы Г. Копчинский в унисон со своим другом Н. Штейнбергом чуть ли не на каждом перекрeстке всячески ругали реакторы РБМК-1000 и всe сваливали на них. А, занимая высокие должности в Министерстве энергетики Украины, стали использовать авторитет этого госоргана, чтобы навязать общественности свои ложные версии причин Чернобыльской катастрофы, которые, по сути своей, представляли попытку возвести клевету на всю отечественную атомную науку и еe учeных. И делалось это в очевидном расчeте на глубокую атомную непросвещeнность украинской общественности и высокого начальства. Мол, они, непросвещeнные, поверят в любую несуразицу про Чернобыльскую аварию, которую им подсунут от имени такого солидного госоргана.
К счастью, очень высокое руководство Украины их кампанию не поддержало, так как, по всей видимости, хорошо различало, где серьeзное дело, а где обычная заказная пропагандистская беллетристика. Она так и остаeтся до сих пор чисто узковедомственной.
А начались эти пропагандистские войны гораздо раньше, ещe до создания Комиссии ГПАН в 1991 г., которую возглавлял Н. Штейнберг. Например, в сентябре 1989 г. газета "Социалистическая индустрия" поместила материалы интервью с Г. Копчинским, в которых, в частности, приводилась его, мягко выражаясь, странная интерпретация приговора "чернобыльского" суда:
"Судили не человека - должность. Брюханов пострадал и за многократные ошибки персонала, и за конструктивные недочеты реактора, хотя ни в том, ни в другом только он один виноват, быть не может. На мой взгляд, одна из причин аварии - слепая вера в безопасность атомной энергетики. Но люди, создававшие годами эту веру, на скамье подсудимых рядом с Брюхановым не сидели".
Здесь, что ни фраза, то или прямая неправда, или отвлекающий словесный кульбит. Однако в те времена (1989 г.), когда наши знания ограничивались только материалами Комиссии 1986 г., кто-то мог поверить в эти пропагандистские россказни, ибо громкие названия чиновничьих должностей всегда действовали завораживающе и на работников СМИ, и на многих читателей. Но на уровне знаний сегодняшнего дня они выглядят просто несерьeзными. А теперь более подробно разберeм эту цитату.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Во-первых, первые фразы "Судили не человека - должность. Брюханов пострадал и за многократные ошибки персонала, и за конструктивные недочеты реактора7:" вообще не соответствуют действительности, ибо директора осудили вовсе не за это и даже не за взрыв реактора. А за то, что он...
"...не обеспечил надeжной и безопасной эксплуатации АЭС, способствовал созданию для эксплуатационного персонала вседозволенности, благодушия и беспечности... Не ввeл в действие план защиты персонала и населения от ионизирующего излучения, умышленно занизил уровни радиации, что помешало своевременному выводу людей из опасной зоны..." и т.д.
Т.е. не выполнил своих прямых служебных обязанностей директора АЭС как в штатной, так и в аварийной ситуациях. В результате сотни сотрудников ЧАЭС, и те, кто находился в момент аварии на работе, и те, кто, не раздумывая, бросился на помощь из Припяти, переоблучились из-за незнания реальной радиационной обстановки. Из-за этого многие из них потеряли своe здоровье, а часть из них и свои жизни. Если не сразу, так вскоре. Занимая такую высокую должность, наш "герой" не мог не знать этих формулировок "чернобыльского" суда. И, тем не менее...
Во-вторых, фраза "одна из причин аварии - слепая вера в безопасность атомной энергетики" - это чисто словесный кульбит, явно рассчитанный на необразованных людей. Ибо все специалисты-атомщики, получившие инженерно-физическое образование, в том числе и Г. Копчинский, прекрасно знают, что атомный реактор - это ядерно-опасное производство, и что, нарушая правила его безопасной эксплуатации, можно довести его и до взрыва. Причeм, узнают об этом ещe на студенческой скамье на 4-м курсе ВУЗа.
В-третьих, из последних его фраз просто напрашивается естественный вопрос, если подходить к создателям атомной энергетики так уж строго и принципиально, то почему на скамью подсудимых рядом с Брюхановым добровольно не сел сам автор "двойного приказа"? Ведь очевидно, что его вина несравнимо большая, чем тех, кто создавал, развивал и пропагандировал атомную энергетику в СССР? Тем более, что они вообще не имеют никакого отношения к причинам Чернобыльской катастрофы.
Так что, видимо, правильно говорят ветераны ЧАЭС, что не все виновники Чернобыльской аварии были посажены в тюрьмы, и что "чернобыльский" суд отыгрался только на "стрелочниках". Конечно, у этих "стрелочников" была своя доля вины, ибо, если ты встал за пульт управления реактором, то отвечаешь за его безопасность своей головой. И, если начальство отдаст тебе преступные приказы, ты не должен их выполнять. В 40-60-х годах прошлого века в атомной отрасли так и было. Ибо тогда кадровая политика проводилась на принципах профессионализма, а по блату или за взятку там людей не держали. А начальника, отдавшего преступные приказы, неотвратимо ожидало строгое наказание вплоть до превращения в "лагерную пыль".
Но так было тогда. А сейчас главный "толкач" Чернобыльской аварии, чьи профессионально безграмотные распоряжения принесли столько бед и Украине, и Белоруссии, и Российской Федерации, безбедно живeт в прекрасном городе Киеве на Печерске в одном из элитных домов "царского села" и ведeт образ жизни кабминовского "небожителя" на пенсии. И, похоже, упорно не хочет покаяться в своих грехах.
А его бывшие подчинeнные всe ещe пытаются разводить словесный туман вокруг Чернобыльской катастрофы с очевидной целью - хоть как-то спасти честь ведомственного мундира в безнадeжной ситуации. А заодно увести своего бывшего начальника от ответственности. Во всяком случае, моральной. Ибо для уголовной ответственности уже прошли все сроки давности.
Но несмотря на все их потуги Национальная Академия Наук Украины не оставила им возможности возвести клевету на отечественную атомную науку и еe учeных. В апреле 2006 года на международной конференции, посвящeнной 20-й годовщине Чернобыльской катастрофы, был представлен официальный "Национальный доклад". В нeм на основе изучения аварийных материалов, накопленных к 2006 году, впервые в Украине официально и правильно было определено, что главной причиной Чернобыльской катастрофы стал:
"- низкий уровень профессиональной культуры операторов, руководства станции и Министерства энергетики и электрификации СССР в области безопасности АЭС".
В свете вышеизложенного представляется, что будет вполне справедливо, если на 25-летие Чернобыльской катастрофы к этой формулировке будет официально добавлена ещe одна фраза:
"...а также отдела атомной энергетики Бюро Совета Министров СССР по топливно-энергетическому комплексу".
И тогда объективность в вопросе о причинах Чернобыльской катастрофы восторжествует окончательно.
Напомним, что всe вышесказанное будет справедливым, если В. Комаров в своих показаниях точен по сути. (Краткий вариант вышеизложенного материала был опубликован в киевской газете "Зеркало недели" № 16(796), 24-29 апреля 2010 г).
Часть II. Кому же верить?
Примерно через два месяца, эта же газета опубликовала ответную статью-оправдание Г. Копчинского, в которой он категорически отрицал, что является автором "двойного приказа". Там же он утверждал, что В. Комаров в своих показаниях, по сути, его оболгал из-за каких-то своих старых обид, накопившихся за время их совместной работы на Смоленской АЭС.
В результате к лету 2010 г. в "чернобыльской" дискуссии между двумя бывшими коллегами по Смоленской АЭС сложилась парадоксальная ситуация. Это когда два свидетеля в своих официальных показаниях, за которые они оба несут юридическую ответственность, по одному и тому же эпизоду дают прямо противоположные показания.
В такой ситуации можно сделать только один вывод - кто-то из них явно неискренен или на старости лет всe перепутал. И тогда возникает естественный вопрос, кто же из них искренен, а кто всe перепутал? Юридически точный ответ можно найти только в материалах уголовного дела по Чернобыльской катастрофе. Но они, увы, и через 26 лет остаются недоступными не только для украинской и российской общественности, но даже и для международной общественности в лице МАГАТЭ!
И не понятны цели столь долгого засекречивания. Давно наступила пора их полностью рассекретить и ввести в исследовательский оборот. Как это сделала со своими "чернобыльскими" архивами Служба безопасности Украины (СБУ) ещe в 2001 г. Правда, она рассекретила не все "чернобыльские" материалы, а только их часть. Но и на том спасибо, ибо они сильно помогли учeным усилить свою научную аргументацию и подтвердить свои научные выводы. Согласитесь, одно дело, когда учeные делают свои выводы на основе весьма ограниченного объeма открытой информации, и совсем другое дело, когда их выводы полностью подтверждаются официальными документами такого солидного государственного органа как СБУ. Конечно, с документами СБУ наши оппоненты поспорить не могут, но в "чернобыльских" дискуссиях могут постоянно делать вид, что их вообще не существует, чем и грешат наши миэнерговские оппоненты.
К сожалению, в архиве Верховного Суда Российской Федерации почему-то не хотят брать положительный пример с СБУ. Известно, что три весьма солидные информационные организации уже обращались туда с просьбой допустить их представителей к материалам "чернобыльского" уголовного дела. Но все они под разными предлогами получили "от ворот поворот". И до сих пор неизвестны истинные причины такой закрытости. Правда, один политически опытный собеседник как-то разъяснил автору, что эти материалы и не станут доступны общественности до тех пор, пока не уйдут в мир иной все истинные виновники Чернобыльской катастрофы, их вольные или невольные соучастники, а также те, кто цинично использовал еe в политических целях. Но это произойдeт ещe нескоро, а посему надо набраться терпения и дожидаться этого исторического момента. Интересно, сколько лет ещe придeтся ждать?
А сейчас, когда подлинные аварийные материалы остаются недоступными, для предварительного решения вопроса, кто из вышеуказанных бывших коллег по Смоленской АЭС всe перепутал, а кто нет, можно воспользоваться косвенными фактами и признаками. И главным из них будет, конечно, тот факт, что "обвинитель" В. Комаров до сих пор не был замечен в публичной "чернобыльской" дезинформации, а "обвиняемый" Г. Копчинский замечен был, и не один раз. Три примера приводятся выше. Другие примеры можно найти в других статьях автора.
Понятно, что в показания "обвинителя" могли закрасться какие-то ошибки или неточности непринципиального характера, ведь эти показания были даны через 20(!) лет после событий. А через столько лет вспомнить, кто, кому, когда и какие слова говорил или писал, и вспомнить их абсолютно точно, весьма и весьма затруднительно, а практически невозможно. Даже если человек в те тревожные времена и получил редкую возможность познакомиться с подлинниками аварийных документов. Но принципиальная суть таких документов запоминается очень хорошо и надолго. Поэтому на сегодняшний день имеются серьeзные основания больше доверять "взрывным" показаниям "обвинителя". Конечно, их сути, а не буквальной форме.
Кроме того, неоправданно большой сдвиг во времени выхода статьи-оправдания "обвиняемого" только усиливает подозрение в неискренности еe автора. Напомню, что сенсационные показания "обвинителя" появились в СМИ в апреле 2006 года, а оправдания "обвиняемого" - только в июне 2010 года. Будет естественно задать "обвиняемому" два вопроса. Первый - почему он сразу не подал иск в суд на "обвинителя", если последний его действительно оболгал из-за старых обид? И второй - почему он затаился на целых 4 года(!) и вдруг начал бурно реагировать в СМИ только на нашу столь запоздалую публикацию, которая не имеет никакого отношения к их личным взаимоотношениям? Возможно, что "обвиняемый" надеялся, что таким способом удастся скрыть показания "обвинителя" от украинской общественности. И тогда на Украине про них знать не будут и не дадут должной оценки. Очевидно, чтобы так себя вести, надо иметь серьeзные личные причины.
Здесь, видимо, следует напомнить, что в той нашей публикации (это, по сути, первая часть данной статьи) просто цитировались показания "обвинителя" как дополнительный материал к нашему анализу вопроса об авторстве "двойного приказа". А также проводился анализ явно неадекватного (для инженера-физика) поведения "обвиняемого" после Чернобыльской катастрофы, в том числе и одного из его выступлений в СМИ. Так вот, из нашего анализа можно сделать вывод, что такое поведение "обвиняемого" находит логичное и естественное объяснение в предположении, что показания "обвинителя" по сути своей соответствуют действительности. Настаивать на большем не имею права, так как сам с подлинниками аварийных документов не работал. Но и Г. Копчинский, насколько мне известно, с ними тоже не работал, и поэтому не может знать всe, что в них записано на бумаге или на магнитофонной ленте. А В. Комаров с ними работал.
Природа не терпит пустоты
Конечно, при анализе вопроса об авторстве "двойного приказа" не следует забывать, что, и показания "обвинителя", и оправдания "обвиняемого" в настоящее время не носят научно или юридически доказанный характер. Объективно, это только свидетельские показания двух глубоких пенсионеров, данные через 20-25 лет после аварийных событий. Тем не менее, серьeзное подозрение уже легло на "обвиняемого" тяжeлым грузом! И избавиться от этого "тяжкого креста" можно будет только после того, как он выдаст настоящего автора "двойного приказа", если, конечно, это действительно был не он. Ибо тех руководителей атомной энергетики СССР, кто мог отдать такой(!) приказ и чей приказ был обязателен(!) к исполнению для персонала 4-го блока ЧАЭС, можно пересчитать по пальцам одной руки. И всех их наш "обвиняемый", занимая перед аварией столь высокую совминовскую должность, наверняка хорошо знал.
Здесь важно отметить, что вопрос об авторстве "двойного приказа" - это вполне естественный вопрос, на который должны были ответить и официальные комиссии, и следственные органы. Но... не ответили. Поэтому за 26 лет, прошедших после аварии, вокруг него сложилась какая-то противоестественная ситуация. Судите сами - приказ был, но, кто его отдал, никто "не знает", а аварийные документы, в которых должна быть указана эта фамилия, "куда-то исчезли". И это на ядерно-опасном объекте(!) во времена строгой секретности и пошаговой письменной отчeтности(!!), а также круглосуточного письменного, телефонного и телевизионного контроля за любыми действиями оперативного персонала(!!!). Свидетели до сих пор молчат, как будто набрали в рот воды, все официальные комиссии в своих материалах постарались этого вопроса не касаться вообще, на "чернобыльском" суде его почему-то не задавали, и даже следователи, которые вели уголовное дело по ЧАЭС и уже дали важную дополнительную информацию, и те этот вопрос обходят стороной.
Учитывая нравы и неписаные законы того времени, единственный вывод, который из подобных обстоятельств можно сделать с большой долей уверенности, будет следующий - автором "двойного приказа" был не работник ЧАЭС, а гораздо более высокое лицо, имевшее прямое отношение к руководству атомной энергетикой СССР. Настолько высокое, что его, несомненно, на уровне Политбюро решили увести от уголовной ответственности.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Такой вывод, в свою очередь, позволяет дать естественное объяснение ряду, скажем прямо, противоестественных послеаварийных фактов. В этот ряд, в частности, входят уже упомянутое таинственное "исчезновение куда-то" сразу после аварии сменных журналов аварийной смены, а также дружное "незнание" свидетелями, кто им отдавал преступный "двойной приказ". К этой категории фактов можно отнести и исключительно мягкий приговор "чернобыльского" суда за такую грандиозную катастрофу, который был вынесен, как предполагают, в обмен на это самое "незнание". Сюда же можно отнести явное нежелание рассекретить материалы уголовного дела, хотя "чернобыльский" суд был официально "открытым" и поэтому его материалы не могут быть секретными. А также очевидное стремление официальных комиссий не давать в своих материалах ответов на "неудобные" вопросы. Хотя без официальных и обоснованных ответов на них их расследования вообще нельзя считать завершeнными. Сюда же можно отнести и систематическое игнорирование официальными комиссиями тех аварийных фактов, которые невозможно было объяснить в рамках официальных версий. Часть этих "неудобных" фактов и "неудобных" вопросов можно найти в других работах автора. И т.д.
Но, как ни старайся замутить "чернобыльскую" воду, всех сопутствующих прямых и косвенных обстоятельств скрыть невозможно. Поэтому на сегодняшний день кандидатура Г. Копчинского по-прежнему остаeтся под очень сильным подозрением, ибо она просто идеально подходит на роль автора "двойного приказа".
В каждой шутке есть доля истины
А теперь для разрядки позвольте слегка пошутить или, если хотите, поиронизировать. Неосторожно сообщив в ответной статье-оправдании о своих повышениях в должностях, последовавших вскоре после Чернобыльской катастрофы, наш "обвиняемый" сразу же дал повод привлечь к себе пристальное внимание сторонников конспирологических версий. То есть, версий, полагающих, что Чернобыльская катастрофа случилась в результате сознательной диверсии неких враждебных нам сил. Даже высказывалось мнение, что на самом деле это была такая хитроумная диверсия, которая была тщательно замаскирована под непрофессиональные действия персонала!!!
Прочитав показания В. Комарова, конспирологи, скорее всего, в своих рассуждениях начнут выстраивать следующую линию. Мол, теперь им всe ясно, - персонал 4-го блока ЧАЭС взорвал реактор по "двойному приказу" Г. Копчинского, который он отдал прямо из известного здания на Старой площади. Однако к суду его не привлекли и даже никак не наказали. Более того, вскоре после этого начали повышать в должностях и даже ввели в аппарат прогнившего "перестроечного" ЦК КПСС. А это указывает, что он действовал не самостоятельно, а по приказу кого-то из Политбюро, которое к тому времени фактически переродилось в филиал ЦРУ и МИ-6. На последнее обстоятельство явно намекала английская "железная леди" Маргарет Тэчер в одном из своих выступлений в г. Хьюстон, что в штате Техас, в ноябре 1991 г.:
"Советский Союз - это страна, представлявшая серьезную угрозу для западного мира. Я говорю не о военной угрозе. Еe в сущности не было. Наши страны достаточно хорошо вооружены, в том числе ядерным оружием.
Я имею в виду угрозу экономическую. Благодаря плановой политике... Советскому Союзу удалось достигнуть высоких экономических показателей. Если при этом учесть огромные природные ресурсы СССР, то при рациональном ведении хозяйства у Советского Союза были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков.
Поэтому мы всегда предпринимали действия, направленные на ослабление экономики Советского Союза и создание у него внутренних трудностей".
И далее:
"...поступила информация о ближайшей смерти советского лидера и возможности прихода к власти с нашей помощью человека, благодаря которому мы сможем реализовать наши намерения... Этим человеком был М. Горбачев, который характеризовался экспертами как человек неосторожный, внушаемый и весьма честолюбивый. Он имел хорошие взаимоотношения с большинством советской политической элиты и поэтому приход его к власти с нашей помощью был возможен достаточно тонко".
Эти запредельные откровения М. Тэчер дали конспирологам дополнительные доводы в пользу своих версий. Теперь они станут, скорее всего, ещe дальше развивать свои взгляды в таком примерно направлении. Мол, Г. Копчинский действительно действовал не самостоятельно, а по прямому приказу кого-то из очень высокого партийного начальства, может быть, и самого генсека, Последний, по их мнению, уже тогда начал выполнять задание ЦРУ по развалу СССР при помощи организации на его территории цепочки крупных катастроф. А в качестве доказательства будет приводиться перечень действительно случившихся в те годы резонансных катастроф. В частности, гибель круизного теплохода "Адмирал Нахимов", унeсшего с собой в морскую пучину сотни отдыхающих, взрыв на газопроводе, унeсший жизни свыше тысячи пассажиров двух пассажирских поездов, проходивших недалеко от места прорыва газа, и т.д.
В обязательном порядке участятся ссылки на одну сибирскую газету, в которой, если сложить их листки вместе и посмотреть на просвет, то можно увидеть, что дни 25 и 26 апреля 1986 г. в еe календаре выделены красным цветом, чего раньше в этой газете не встречалось. Это сразу навело конспирологов на подозрение, что это было сделано не просто так, что на самом деле это было предупреждение или даже тайный приказ враждебных нам сил взорвать 4-й блок ЧАЭС. Ну, и так далее в таком же духе.
У конспирологов подобных "доказательств" "несть числа". А, опираясь на такой материал, необузданная фантазия может нарисовать любые картины Чернобыльской катастрофы. Похожие версии в разных вариантах уже высказывались в СМИ, и не один раз. Теперь же они будут усилены ещe и фамилией конкретного "коварного диверсанта" "из всесильного ЦК КПСС".
А теперь о более серьёзном
Ирония в "чернобыльских" дискуссиях - дело полезное и вполне допустимое, причeм, независимо от реального наличия или отсутствия у Чернобыльской катастрофы конспирологической подоплeки. Однако при этом не следует забывать, что вопрос об авторстве "двойного приказа" и с научной, и с юридической точки зрения по-прежнему остаeтся нерешeнным. А официальные расследования еe причин и обстоятельств вообще нельзя считать законченным без официального и обоснованного ответа на этот политически весьма "щекотливый" вопрос.
В 2011 г. очень малым тиражом (всего 500 экземпляров) московским издательством "Литтера" были выпущена книга Г. Копчинского и Н. Штейнберга под названием "Чернобыль. Как это было. Предупреждение". Безусловно, книга таких высоких и информированных работников атомной энергетики могла стать событием в жизни "чернобыльского" сообщества вообще и в жизни исследователей причин и обстоятельств Чернобыльской катастрофы в частности. Поэтому ещe до еe выхода "чернобыльская" общественность начала проявлять к ней повышенный интерес. Она так ожидала, что первый из еe авторов расскажет нам нераскрытые до сих пор подробности и тайны работы Оперативной группы ЦК по Чернобыльской аварии с публикацией еe документов, секретных и несекретных, а второй расскажет о неизвестных подробностях и тайнах работы комиссии 1991 г., пусть даже с некоторым минэнерговским пристрастием. И тогда такая(!) книга стала бы одним из бесценных источников информации о Чернобыльской катастрофе, ибо она позволила бы окончательно стереть в еe обстоятельствах часть "белых пятен". А "чернобыльская" общественность за такую(!) книгу была бы еe авторам весьма и весьма признательна.
Однако после еe выхода, стало ясно, что эти естественные ожидания и тайные надежды никак не оправдались, ибо именно этих, самых интересных и самых ценных сведений в книге не оказалось вообще. У меня, например, живой интерес к ней пропал уже на четвeртой странице, когда авторы книги сообщили, что будут следовать "тем выводам, ...которые зафиксированы в докладах... INSAG..." при МАГАТЭ. Такое пристрастие авторов легко понять, если вспомнить, что выводы INSAG - это, по сути, и есть давно устаревшие и ошибочные выводы комиссии 1991 г., а еe, как широко известно, возглавлял Н. Штейнберг, то есть, один из авторов этой книги.
Интересно отметить, что на этой же странице следующий абзац они заканчивают безупречной фразой-призывом - "люди должны знать правду". И при этом почему-то не замечают, что в этом месте они противоречат сами себе. Ибо после такой фразы так и хочется задать вопрос, а разве можно узнать правду о Чернобыльской катастрофе из ошибочных версий?
Дальнейшее чтение книги прошло уже без большого интереса, так как принципиально новых сведений о Чернобыльской катастрофе встретить в ней не удалось. И только на 13-й странице внимание привлекло то, как еe авторы толкуют весьма щепетильный вопрос об авторстве "двойного приказа":
"Многие пытаются найти того, кто дал команду на восстановление мощности реактора, считая, что именно эта команда привела к аварии... В подобных случаях окончательное решение принимает руководитель испытаний. В ту ночь им был заместитель главного инженера... (в нашей статье он обозначен как ЗГИС-2 - авт.). Он и дал соответствующее разрешение".
На первый взгляд в этой цитате вроде бы прозвучал конкретный ответ. Но уже на второй взгляд становится очевидной попытка совершить подмену понятий и таким ненаучным приeмчиком свалить всю вину на ЗГИС-2. Или, если хотите, уйти от ответа на "неприятный" вопрос, что вообще характерно для минэнерговской номенклатуры в "чернобыльских" дискуссиях. Судите сами - в СМИ обсуждается вопрос, кто мог быть автором преступного "двойного приказа", а авторы вышеуказанных воспоминаний в ответ рассказывают совсем о другом - о том, кто на 4-м блоке "дал соответствующее разрешение". А это, как говорят в Одессе, "две большие разницы". И преподносят всe это чуть ли не как своe "чернобыльское откровение", хотя оно давно известно из воспоминаний ЗГИС-2, вышедших ещe в 1998 г. В них он сообщает, что приказ на подъeм мощности он не отдавал, а "только дал согласие" на него.
Если ЗГИС-2 в описании этого момента не слукавил "во спасение", то это означает, что на 4-м блоке имела место следующая последовательность предаварийных событий - сначала появились приказ "сверху" или предложение "снизу" на рискованный подъeм мощности реактора, и только после их появления ЗГИС-2 как официальный руководитель мог дать "соответствующее разрешение". Однако известно, что на АЭС, как и на любом другом ядерно-опасном объекте, все действия персонала определяются приказами, должностными инструкциями и другими официальными документами, а не "народной инициативой снизу". Это у них, образно выражаясь, находится на уровне условного рефлекса. И такая последовательность "разрешительных" действий представляется вполне естественной. Из этих фактов становится очевидным, что "двойной приказ" отдавал человек из атомных "верхов", а "согласие" давал человек из атомных "низов". То есть, это были разные люди! Не может же один и тот же человек сначала отдать самому себе "двойной приказ", а затем дать себе "соответствующее разрешение" на его выполнение(!).
И здесь становится очевидным, что, описывая этот эпизод по-своему, авторы вышеуказанных воспоминаний явно пытаются увести нас в сторону от сути вопроса. А всю ответственность за взрыв реактора не по-джентельменски свалить на ЗГИС-2, уже ушедшего в мир иной.
Но в наше время такие пропагандистские приeмчики уже не проходят. И не могут пройти в принципе с тех пор, как стало известно, что на "чернобыльском" суде обвинение в отдаче "двойного приказа" ЗГИС-2 предъявлено не было! И это несмотря на все превеликие соблазны у самого следствия и у его официального и неофициального, т.е. политического руководства. А если бы оно такое обвинение ему предъявило бы и как-то обосновало бы, то картина Чернобыльской катастрофы была бы завершена полностью. Причeм, настолько правдоподобно, что никто в нашем мире, в том числе и автор, никогда бы не сомневался в правильности такой картины.
Но следствие на это не пошло! А это означает, что у него, во-первых, ещe до суда уже были прямые доказательства, что автором "двойного приказа" был не ЗГИС-2. А во-вторых, если бы следствие на такое обвинение всe-таки пошло бы, допустим, под нажимом "сверху", то думается, что тогда на "чернобыльском" суде из уст ЗГИС-2 прозвучало бы главное оправдание для всех испытателей 4-го блока - громкая фамилия автора "двойного приказа"! А этого, видимо, допустить в те времена было никак нельзя по политическим причинам. Весьма вероятно, что именно этим и объясняется столь огромное несоответствие масштабов самой Чернобыльской катастрофы и еe последствий и наказания, которое понесли подсудимые на "чернобыльском" суде.
Авторы вышеуказанных воспоминаний полностью правы, когда пишут: "В подобных случаях окончательное решение принимает руководитель испытаний". Но согласитесь, что решение, принятое самостоятельно, - это одно, а решение, принятое под жeстким нажимом "сверху", это совсем другое. В первом случае руководитель несeт полную ответственность за последствия своих решений, а во втором случае ответственность должна быть разделена между "верхами" и "низами". А если это был "двойной приказ", поступивший "сверху", да ещe в нарушение Технологического Регламента, то в этом случае уже вся ответственность за его последствия ложится на этот самый "верх". И вот уже много лет "чернобыльские" исследователи терзаются вопросом, с какого же "верха" на самом деле пришeл этот злополучный "двойной приказ"? Первый и пока ещe единственный ответ на него прозвучал в показаниях свидетеля В. Комарова: "...из всесильного ЦК КПСС". Надеемся, что и другие свидетели, взяв пример с В. Комарова, в ближайшем будущем внесут свою лепту в решение этого весьма щекотливого вопроса.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Можно согласиться с тем, что именно ЗГИС-2 был последней инстанцией, которая принимала окончательное решение. И, будучи таковой, в ситуации, сложившейся на 4-м блоке в ночь на 26 апреля 1986 г., он мог и не давать "разрешение" на выполнение преступного "двойного приказа". Другими словами, не пойти на эту опаснейшую ядерную авантюру. Но после принятия такого решения он должен был заглушить реактор, как этого требовал регламент. И тогда 4-й блок и вся ЧАЭС были бы спасены, а сами испытатели и многие их сослуживцы остались бы живы и здоровы. Однако при этом они не выполнили бы "двойной приказ", спущенный с атомных "верхов". Какие "оргвыводы" на этом "верху" последовали бы затем в отношении непослушных испытателей и ЗГИС-2 лично, можно только догадываться или поверить показаниям свидетеля В. Комарова. Отсюда становится понятным один из основных движущих мотивов этой ядерной авантюры.
Рассказы о постоянном страхе быть уволенным нередко встречаются в том или ином виде в воспоминаниях ветеранов ЧАЭС. Приведeм только один пример, взятый из воспоминаний И. Казачкова, работавшего 25 апреля 1986 г. на 4-м блоке начальником дневной смены блока:
"Я полностью зависим от станции. Во всех аспектах - моральных, физических. Я связан по рукам и ногам. Со мной могут сделать, что хотят: Нами правил страх. Страх, что выгонят. Этот страх диктовал неправильные действия".
По-моему, комментарии здесь излишни.
А что же дальше...?
В свете всего вышесказанного, представляется наиболее разумным такой выход из сложившейся неопределeнности в отношении авторства "двойного приказа". В случае, если истинным его автором был всe-таки Г. Копчинский, то ему же будет лучше публично признаться и покаяться сейчас, т.е. до рассекречивания материалов уголовного дела по Чернобыльской катастрофе. У нас народ отходчивый, надеюсь, через 26 лет простит. Но, если после их рассекречивания вдруг окажется, что это всe-таки был он, то рассчитывать на народное прощение станет весьма проблематично.
А если это был какой-то другой руководитель атомной энергетики, то моральная обязанность нашего "обвиняемого" - рассекретить истинного автора "двойного приказа". Ведь ему это сделать гораздо проще, чем кому-либо. Ибо занимая перед Чернобыльской катастрофой должность заведующего отделом атомной энергетики Бюро Совета Министров СССР по топливно-энергетическому комплексу, он наверняка его знал. Можно даже с большой долей внутренней уверенности высказать мнение, что он его хорошо знал, и знал не только как коллегу по руководству атомной энергетикой СССР, но и как автора "двойного приказа". Однако, скорее всего, будет скрывать до последней секунды, как это говорится, "по старой дружбе".
Слова "до последней секунды" означают "до рассекречивания материалов уголовного дела по Чернобыльской катастрофе". Однако такое эпохальное событие, столь желанное для многих и столь нежеланное для некоторых "очень важных персон" из Минэнерго, в ближайшие годы не предвидится. Поэтому "взрывные" показания свидетеля В. Комарова надолго поставили Г. Копчинского в весьма двусмысленное и пренеприятное положение. И простыми заявлениями в СМИ.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Документы - Страница 4 - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
