Дмитрию Биленкину - писателю и другу - посвящаю. (Владимир Губарев) Людям, кто не в теме, оброс толстой "урбанистической" кожей и не понимает жизни в маленьком городке, думает, что мир "вращается вокруг него" и "это было давно и неправда" - читать ... рекомендуется
26 апреля 1986 года в 1 час 23 минуты произошла трагедия на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС.
В ту страшную ночь, когда жители бывшего Советского Союза мирно спали, еще ничего не ведая о случившемся, в бой с вышедшим из под контроля «мирным» атомом вступили первые отважные бойцы. Не ведая страха, навстречу убийственной радиации устремились поднятые по тревоге пожарные. Не щадя своих жизней, они стали первыми, кто встал на пути чудовищного монстра. Многие тогда еще не знали, что в эти неимоверно тяжелые часы и минуты им придется шагнуть в бессмертие.
Между тем, стремительно растущее радиоактивное облако накрывало все большую территорию, неся угрозу всему живому. Авария на Чернобыльской АЭС приобретала масштабы всепланетной катастрофы.
Вслед за пожарными на битву с неведомым злом были мобилизованы люди самых разных профессий: водители различных автотранспортных предприятий, специалисты-атомщики, монтажники, строители, сварщики, милиционеры, врачи, повара и многие другие. Каждый из них, не щадя своих сил и здоровья, внес посильный вклад в одержанную над зловещим атомным монстром победу.
Особенно нелегкие испытания выпали на долю пожарных СГВЧ-28 г. Никополя, которые пробыли в опаснейшей для жизни зараженной зоне дольше других.
25 июня 1986 года никопольская пожарная часть откомандировала 25 первых пожарных для ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. А всего в этом аду побывало 36 пожарных из нашего города. Заместитель начальника Никопольской государственной пожарной части № 28 Вадим Макадзеба был там в первую же после взрыва ночь, получив дозу облучения 32 рентгена. Многие из этих бесстрашных людей уже ушли из жизни. Вечная им память!
Первые никопольские пожарные, принимавшие участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Июнь-июль, 1986 г.
Заместитель начальника пожарной части г. Никополя Анатолий Мазур был в числе первых двадцати пяти бойцов-ликвидаторов. Вот как он вспоминает те страшные дни: «С первого мая 1986 года нам было приказано никуда не отлучаться и быть готовым в любой момент к выезду в Чернобыль. Проводились занятия, на которых нам пытались объяснить правила поведения в зараженной зоне. Но, как потом выяснилось, занятия эти были на уровне букваря. К такому событию тогда никто не был готов - ни сами сотрудники атомной станции, ни приехавшие туда многочисленные ученые и советники.
Отправляясь в Чернобыль, никто из нас не представлял себе тот объем работ, который придется выполнить. Уже при подъезде к городу чувствовалась атмосфера тревоги и неизвестности. Дорогу буквально заполонили колонны автомобилей, следовавших в Чернобыль с техникой, оборудованием, людьми. Обратно возвращались пустые колонны автомобилей.
Мы занимались противопожарным патрулированием, откачкой воды, тушением пожаров в «рыжем» лесу («рыжим» его назвали из-за толстого слоя радиоактивной пыли, осевшей на деревьях сразу после взрыва), заступали на дежурство в машинном зале четвертого энергоблока ЧАЭС. Мы также проводили дезактивацию техники, которая применялась при ликвидации последствий аварии в первые дни после взрыва. Был получен приказ «очистить» ее от радиации.
Анатолий Мазур вспоминает о проведенных в Чернобыле днях. 2014 г.
Только со временем стало понятно, что металл, который набрал определенную дозу радиации, уже практически невозможно дезактивировать. Но мы выполняли этот нелепый приказ, получая большие дозы облучения. По негласному указанию больше 25 рентген участникам ликвидации последствий аварии не определяли. Какие бы дозы человек не получал, в документах неизменно фиксировалась значительно меньшая доза.
Мы своими глазами видели тот хаос, который там царил - не было защитных средств, приборов дозиметрического контроля.
Одной из наших обязанностей являлась охрана пионерского лагеря «Сказочный», где находились все главные специалисты ЧАЭС, а также центрального склада станции. Боевое дежурство мы несли бессменно днем и ночью. Жить приходилось в простых палатках. И это всего лишь в двадцати-то километрах от взорвавшегося реактора и практически без каких-либо защитных средств!
Единственным средством защиты, которое мы получили при прибытии в радиоактивную зону, были «лепестки» (средство защиты дыхательных путей). Надо сказать, что защитой они были ненадежной. На этих «лепесточках» образовывался желтый налет, что свидетельствовало о том, что полураспад йода еще не произошел. Но нам приходилось всем этим дышать!
Характерен пример, иллюстрирующий наши познания о радиации. В машинном зале атомной станции все оконные проемы были заделаны свинцовыми пластинами. В одном месте эти пластины были неплотно подогнаны, в результате чего образовался зазор шириной в несколько миллиметров. Один из работавших людей находился как раз напротив этой щели. Ему сказали, чтобы отошел подальше - радиация. И что он при этом сделал? Взял кусок тряпки и закрыл эту щель! Таковы были познания людей, работавших в самых опасных местах.
Наш отряд был первым и последним, который пробыл в 30-километровой зоне месяц, а не 15 дней, как все остальные. Дозы облучения просто подгонялись под личную карточку учета и, естественно, занижались в 5-10 раз. Уже через несколько лет все ликвидаторы имели целый букет болезней. Заметьте, речь идет, отнюдь, не о пенсионерах, а о молодых парнях, которым в ту пору было всего лишь по тридцать-сорок лет. До поездки в Чернобыль все они имели железное здоровье.
После возвращения домой - беглая медкомиссия, и на этом внимание к чернобыльцам закончилось.
Хорошо, что мы работаем в системе МВД - есть своя поликлиника, и там можно подлечиться без проблем. Нормально относятся к нам и в городском диагностическом центре. Но как часто бывает, нужных именно сейчас лекарств зачастую не находится. Ни один пожарный-ликвидатор не получил еще жилья.
В 1988-1989 годах нас усиленно обследовали. Никаких данных о состоянии нашего здоровья мы так и не увидели, никаких рекомендаций относительно лечения или, вообще, поведения не получили. Не говоря уже о реабилитации, которая остро необходимая любому человеку, пережившему столь тяжелое испытание. До сих пор не понятно, куда девались результаты наших обследований! Если бы тогда были даны хоть какие-то рекомендации, возможно, наши ребята - Володя Сергеев, Володя Пичугин, Леонид Ганжа и другие подлечились бы и могли бы еще трудиться, а Александр Кислый и Александр Северин, сорока пяти и тридцати семи лет от роду, остались бы в живых…
Хотелось бы, чтобы местная власть помнила о нас не по годовщинам катастрофы, а ежедневно, чтобы выделялось хоть чуточку больше средств на медикаменты.
Желаю всем чернобыльцам здоровья, а депутатам горсовета помнить о ликвидаторах, проявлять заботу. Ведь она, эта забота, имела бы и воспитательное значение. Подрастающее поколение, видя, как относятся к людям, не щадившим ни здоровья, ни жизни ради спасения других, ощущало бы чувство гордости, и само исподволь готовилось бы к подвигу, случись что-то непредвиденное и требующее героизма. А так… Захочется ли ему рисковать, не дай Бог что-то подобное случится? Теперешнему поколению пожарных есть чем гордиться. Мы, ветераны Чернобыля, верим, что они будут достойными подвига своих старших товарищей».
А вот какими запомнились страшные дни пребывания в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС бывшему начальнику Никопольского РО ГУ МВД Украины в Днепропетровской области Владимиру Волкову: «Уже прошло почти 30 лет с того страшного дня, который разделил мою жизнь «до» и «после» Чернобыля. За эти годы я успел дослужиться до ветерана пожарной охраны, получить звание полковника, не получая государственного финансирования, построить пожарное депо, караульное помещение, котельную, приобрести 4 оперативных и 1 боевой автомобили (пожарная часть для многих моих коллег - и мама, и папа, и семья), прожить-проболеть 10 лет на пенсии. За это время многие мои товарищи ушли из жизни.
Владимир Волков
24 июня 1986 года нас 25 человек из Никополя (СГПЧ-28), 15 человек из Марганца (СГПЧ-33) направили в составе сводного отряда гражданской обороны УПО УВД в Днепропетровской области (202 человека, начальником был полковник внутренней службы Владимир Лысюк) на ликвидацию последствий аварии и для обеспечения пожарной безопасности в зону Чернобыльской АЭС. Сводный отряд состоял из группы непосредственного реагирования на чрезвычайные ситуации, группы профилактики, группы дозиметрического контроля, в которую входили я и Леонид Шмаин, группы обеспечения и т.д.
По прибытии в Чернобыль нас разместили в помещении школы, где уже проживали сотрудники ГОВД, водители КАМАЗов, строители и другие ликвидаторы. Мы были первым подразделением пожарной охраны, сотрудники которого проживали в Чернобыле. До этого пожарные жили в Иваново, а на дежурство их возили в Чернобыль. Мы были первыми, кто находился в зоне отчуждения более 30 суток, до нас все сводные отряды находились там не более 24 часов.
В нашем сводном отряде были созданы 2 пожарные части. Часть № 1 (2 отделения) возглавлял капитан внутренней службы Николай Присветлый (начальник пожарной части г. Днепродзержинска). Выезжали только на тушение пожаров на Чернобыльской АЭС. За время моих дежурств личный состав пожарной части № 1 по тревоге не выезжал.
Часть № 2 возглавлял капитан внутренней службы Леонид Ганжа. В ее состав входили пожарные городов Никополя и Марганца. Мы занимались тушением пожаров в зоне Чернобыльской АЭС, тушением горящего торфа, занимались дезактивацией зданий и сооружений. Нас удивляло большое количество пожаров - горели дома, квартиры, магазины, рестораны… С чем это было связано, объяснить до сих пор не могу.
Личный состав нашей части первоначально разместили в палатке, а после того, как я провел дозиметрический контроль прибором ДП-5Б (прибор показал 0,5 Ренген/час) и доложил об этом начальнику группы дозиметрического контроля, майору внутренней службы Я.И. Навроцкому, было принято решение разместить нас в помещении службы ГДЗС (газодымозащитной службы), которое мы впоследствии и обжили.
Некоторые наши коллеги: Анатолий Мазур, Сергей Костырной, Игорь Заваевский, Валерий Дилинковский были направлены на обеспечение пожарной безопасности пионерского лагеря «Сказочный», где проживали специалисты атомной промышленности, принимавшие участие в ликвидации последствий аварии. Юрий Литвинов и Юрий Бабенко были направлены в техотряд, где занимались ремонтом пожарной техники. Остальные никопольчане и марганчане проходили службу в пожарной части № 2, где занимались тушением пожаров, дезактивацией, ликвидацией всевозможных аварий, благоустройством территории пожарной части и т.д.
Я дежурил в первом карауле, начальником которого был Александр Кислый. В отделении со мной проходили службу Сергей Коробов, Владимир Антонюк и Владимир Рябов.
28 июня я с Игорем Завьяловым, Володей Пичугиным и другими был направлен в город Иваново, где находилось наше имущество, а до этого проживал личный состав сводных отрядов других областей. Здесь мы занялись охраной оставленного имущества и обеспечивали питанием оставшихся коллег в Чернобыле (завтрак, обед, ужин).
15 июля я вернулся в Чернобыль и продолжал дежурство в своем карауле. Очень много сил занимало тушение торфа. Торф и сам по себе сложно тушить, а тут плюс летняя жара, плюс радиация - нам было очень тяжело. Не могу понять, зачем его надо было тушить 20 суток и тратить столько сил, если местность все равно была заражена. Очень жалко было солдат, которые дежурили на ПУСО (нас несколько раз после пожаров возвращали «мыться»). Я несколько раз замерял дозу радиации, она достигала до 0,5 Ренген/час, а ребятам там приходилось работать весь световой день.
Еще мне запомнилось, что в Чернобыле совершенно не было птиц: видел только голубей, которые не летали. Коты там были с облезлыми лапами. Удивляло также количество грибов в лесу и количество фруктов на деревьях - урожаи были невиданные.
18 июля меня вызвал начальник сводного отряда Владимир Лысюк и сказал, что на меня пришел вызов для сдачи государственных экзаменов в Харьковском пожарно-техническом училище, что жизнь продолжается, что мне надо ехать, а здесь могут справиться и без меня. В это время у нас с проверкой госпожарнадзора УССР находился полковник внутренней службы Грипас, который согласился подвезти меня до Киева.
Я сейчас не могу описать всю мощь и силу нашего государства, которое поднялось на борьбу со случившейся бедой, и не нахожу нужных слов для этого. После Чернобыля я уже не видел больше такой самоотверженности, ответственности за порученный участок работы. Приказы не обсуждались, не оспаривались, а выполнялись качественно и в срок. Если кто-то не успевал что-то выполнить, то ему на помощь всегда приходили товарищи.
Хочу вспомнить своего товарища Евгения Михайловского, который был руководителем надзорно-профилактической службы. Ребята (42 человека) под его руководством ежедневно выходили на станцию для предупреждения пожаров. За период нашего пребывания их допущено не было. Евгений знал наизусть все требования СНиПов, касающиеся пожарной безопасности. Через 10 лет после Чернобыля он умер в кабинете за своим рабочим столом.
Как не вспомнить нашего начальника управления Алексея Ерофеева, который спустя 8 лет после Чернобыля также умер в своем рабочем кабинете. В то время были руководители, которые не только добросовестно выполняли свои функциональные обязанности, но и думали о жизни, здоровьи и быте своих подчиненных. Поэтому, наверное, они быстро и «сгорали». Мне кажется, что сейчас таких руководителей уже нет.
Первым никопольчанином-пожарным, который принял участие в битве с атомной стихией 26 апреля 1986 года в 4:30 утра, был мой друг - Вадим Макадзеба. Он сейчас живет и работает в Черкассах. В то время Вадим находился в Киеве на переподготовке. Ночью их подняли по тревоге и в 4:30 они уже были в районе станции…».
Хочется отметить, что ни Владимир Волков, ни его коллеги не считают, что находясь в Чернобыле они совершили что-то героическое. Все считают, что они просто добросовестно выполняли свою работу.
Сегодня в СГПЧ-28 г. Никополя памяти отважных бойцов посвящен стенд. На нем размещены уникальные фотографии, запечатлевшие героев-пожарных в первые месяцы ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, приказы и документы того времени.
Пожарные СПВЧ-28 г. Никополя помнят о своих героях. 2015 г.
На этом стенде можно также увидеть портреты людей, вставших в далеком 1986 году на битву с всеуничтожающей радиацией. На некоторых портретах уже находятся траурные ленты. Они означают, что человек ушел из жизни, а вместе с ним навеки погас целый мир. Остались неосуществленные мечты, нереализованные планы и, что всегда особенно горько и печально, так и не высказанные слова. О том, что запечатлелось в памяти, накопилось, накипело и наболело в душе. Всех этих людей много лет назад навсегда связала Чернобыльская трагедия и страницы жизни, связанные с ликвидацией ее ужасных последствий. Увы, многие из этих страниц неподдельного народного подвига так и останутся неизвестными грядущим поколениям. Даже сложно представить, какими фактами и подробностями смогли бы дополнить ушедшие из жизни герои-ликвидаторы книгу, которую вы сейчас держите в руках. По данной причине воспоминания живых участников тех событий, таких, как Анатолий Мазур и Владимир Волков, для нас особенно важны и неоценимы. И во сто крат ценнее они станут полвека спустя…
Среди участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС были и водители различных никопольских строительных трестов и автотранспортных предприятий. Вырванные из привычной жизни, разлученные с женами и детьми, они исполняли свой гражданский долг в зараженной зоне. Каждому из них за трудовую жизнь довелось проехать по большим и малым дорогам не одну сотню, а то и тысячу километров, но дорогу, которая вела к реактору, они запомнили навсегда.
Виктор Семенченко
Вот какой «след» оставил Чернобыль в памяти водителя Виктора Семенченко: «До аварии на Чернобыльской АЭС я с 1978 года работал в никопольском автотранспортном предприятии (АТП-11268) водителем грузовика. Участвовал в общественной работе предприятия. Был стажером, бригадиром, парторгом автоколонны. 4 февраля 1987 года приказом № 22 был направлен на работы, связанные с ликвидацией последствий аварии на ЧАЭС, вместе со своим напарником Владимиром Андромоновым. После прибытия в зону отчуждения нас поселили в частном выселенном доме с печным отоплением. Он находился в селе Гдень, на территории Комарильского района Гомельской области, в Белоруссии. В этом доме удалось разместить 15 ликвидаторов. Мы располагались всего в семи километрах от Чернобыля. Наши работы заключались в досыпке дороги к реактору.
Поскольку тогда была зима, работать нам приходилось в тяжелых условиях: стояли морозы до - 25о С, а толщина снежного покрова доходила до восьмидесяти сантиметров. Ближе к середине февраля снега вообще выпало почти по пояс, из-за чего движение по дорогам было затруднено. Но ближе к концу месяца началась внезапная сильная оттепель. Снег стремительно таял и машины буквально увязали колесами в грязи. Нам приходилось в полевых условиях даже ремонтировать технику. Нам выдавали накопители и респераторы, а какой-либо защитной спецодежды водителям не полагалось. Работали мы по 12 часов в сутки, даже в выходные дни. Мы с Владимиром Андрамоновым работали на пару: он 12 часов и я 12 часов, а наши автомобили трудились круглосуточно. Останавливаться приходилось только для того, чтобы проверить уровень масла в двигателе и сменить водителя. Кормили нас даже очень хорошо: давали блины, мясо, фрикадельки, тушенку, сгущенку. Баночки со сгущенкой и тушенкой даже давали с собой. Мы, как могли, пытались скрашивать свои дни пребывания на этих невыносимо трудных работах: не унывали, играли в домино, в карты. За время пребывания в зараженной зоне я даже научился играть на баяне.
Наша работа заключалась в подвозки песка и гравия для бетона. К реактору направлялись тяжелые грузовики с бетономешалками. Как раз в это время над разрушенным четверым энергоблоком строился защитный бетонный саркофаг.
Мы также подвозили песок и для работавших возле реактора военных, которые набирали его в мешки. Это было связано с тем, что в виду обилия снега той зимой и начавшегося раннего потепления, существовала прямая угроза поднятия уровня воды в реке Припять и затопления ее водами всей близлежащей местности. Эта вода могла попасть и в Днепр, что привело бы к еще большим масштабам Чернобыльской катастрофы.
В Чернобыле я пробыл до 28 февраля 1987 года. По пути домой сначала мы направились в город Чернигов, где машины обрабатывали специальным раствором. По прибытии в Никополь нашу технику снова обработали тем же раствором, после чего ее загнали в «яму». Что было с ней дальше, я не знаю, потому что вскоре мы с напарником получили новую технику. Оказавшись в Никополе мы первым делом снимали с себя одежду и обувь, в которых работали в Чернобыле, для их уничтожения, так что домой приходилось добираться практически в одних трусах. За время пребывания в зоне отчуждения я получил дозу облучения, равную 18 бэр, но эта цифра была явно занижена.
В первое время на недомогание никто из ликвидаторов старался не обращать особого внимания. Все считали его следствием переутомления, перенапряжения и волнения после перенесенных в зараженной зоне трудностей. Но уже в июле 1987 года я стал плохо себя чувствовать, появились боли в сердце. А к осени того же года мне уже был поставлен диагноз: «гипертоническая болезнь первой степени». С каждым годом мое заболевание прогрессирует, причем лечиться приходится только за свой счет. Бесплатных путевок для нашей категории в органах соцзащиты не предусмотрено, посильную помощь в их оплате могут оказать только профсоюзы.
В 2004 году я был направлен на обследование в город Харьков, в институт медицинской радиологии им. С.П. Григорьева НАМН Украины. После этого я проходил обследование в экспертном совете в Днепропетровске, где была установлена связь моей болезни с пребыванием на работах, связанных с ликвидацией последствий аварии на ЧАЭС, в связи с чем мне была присвоена группа инвалидности. Сегодня мой трудовой стаж насчитывает 43 года. В трудовой книжке 48 записей поощрения, неоднократно был занесен на доску почета предприятия и управления города Днепропетровска.
В настоящее время нахожусь на пенсии. Являюсь инвалидом второй группы первой категории.
Из жизни ушли уже многие люди, с которыми мне приходилось в 1987 году работать в Чернобыле. Среди них: В. Андромонов, А. Дробуш, И. Жученко, Н. Шулай, А. Рокотянский, В. Прокуда, В. Вареник, О. Баранов, Ю. Красников. Вечная им память!».
Виктор Николаевич признается, что во время нахождения в зараженной зоне водители обычно не делали каких-либо фотографии на фоне дорожных указателей с надписями «Чернобыль» и «Припять», на фоне Чернобыльской АЭС и в других местах. Запрета на фотосъемку не было, просто многие ликвидаторы тогда не считали свое пребывание в этой местности подвигом, поэтому и не стремились к тому, чтобы его увековечить. Не думали они также о всевозможных льготах и привилегиях после возвращения домой. Они попросту исполняли свой гражданский долг, спасая Родину и все человечество от вырвавшегося на свободу «мирного атома».
26 апреля, когда отмечается очередная годовщина со дня катастрофы на Чернобыльской АЭС, в Никополе обычно царит самая настоящая весна. Одеваются нежной, ярко-зеленой листвой деревья на улицах и проспектах. Во всю цветут абрикосы и другие фруктовые деревья. Тянутся к ясному солнцу едва появившиеся «свечи» каштанов и, кажется, вот-вот начнет распускаться сирень сотнями и тысячами белых, сиреневых, фиолетовых и голубоватых цветков, наполняя южный промышленный город нежным ароматом. Но в этот день красота возродившейся после затяжных холодов природы соседствует в Никополе со скорбью и трауром. С болью о преждевременных утратах родных и близких.
С горькими воспоминаниями о той роковой весне 1986 года, круто изменившей судьбы многих тысяч людей. И живые цветы ложатся к скромному монументу, установленному в городе Никополе на улице, носящей имя «Героев Чернобыля»… А совсем рядом весело поют вернувшиеся из дальних странствий птицы, не спеша переходит дорогу молодая мама с коляской и о чем-то переговаривается влюбленная пара на скамейке. И в этот день особенно хочется, чтобы весна всегда приносила мир и радость обновления природы. И ничьи судьбы больше не были опалены войной или техногенной катастрофой.
Автор - Тороп С.О.биолог, краевед, член союза «Гражданский дозор» г. Никополь, Украина
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Блог О Зоне Отчуждения
Обсуждение
