Автором атаки на Америку 11 сентября считают бен Ладена. Но мало что известно о тех, кто ее непосредственно планировал и осуществлял. Лишь однажды в сводке новостей промелькнуло мало что и кому говорящее имя человека, по данным израильских секретных служб, стоявшего за организацией теракта, — Имад Мугние, персона, некогда очень приближенная к Ясиру Арафату, ныне начальник штаба «заграничных операций» террористической организации «Хезболлах». И, между прочим, этот фигурант прекрасно известен еще и нашим спецслужбам, поскольку именно он в 1985-м спланировал и осуществил захват четырех сотрудников советского посольства в Бейруте.
"У великой державы тоже может кончиться терпение. И, не дай бог, на каких-нибудь учениях ракета с ядерным боезарядом полетит не туда. И тут я уже говорю не о Ливане, не о Тегеране, а о священном городе Куме. Фадлалла задумался, вздрогнул и ответил: "Я думаю, всё будет хорошо", - вспоминает полковник Службы внешней разведки в отставке Юрий Перфильев
Как ни крути, а кое-что в Советском Союзе хорошо делать умели. Например, проводить спецоперации.
Операции по спасению заложников обычно представляют по-киношному: врывается спецназ в масках, с автоматами и мочит всех террористов, хеппи-энд... На самом деле большинство таких спецмероприятий не быстротечная схватка, а тяжелая, порой нудная и длительная работа профессионалов — когда разведчиков, когда контрразведчиков, когда целого конгломерата спецслужб. Иногда террористов удается убедить, иногда с ними приходится идти на сделку, ведь главное — спасти людей.
Осенью 1985-го уже была перестройка. Но еще не было гласности. Поэтому о тех событиях в Бейруте в СССР ничего не сообщалось. А между тем группа исламистов захватила там четырех советских граждан. Одного затем убили, а троих удалось освободить. Освобождение прошло весьма нестандартно.
Только сегодня один из тех, кто принимал непосредственное участие в той операции по спасению заложников, согласился рассказать об этом. Это полковник Службы внешней разведки в отставке Юрий Перфильев, тогдашний резидент советской разведки в Ливане:
— Не так давно показали фильм о нашем спецназе, где сказано, что именно спецназовцы освободили заложников в Ливане. Но спецназ не принимал никакого участия в той операции...
Тогда Ливан представлял собой страну, разодранную и расколотую многолетней кровавой гражданской войной, иностранным военным вмешательством, религиозно-конфессиональными распрями. Бал правили люди с оружием, одно лишь перечисление тех, у кого имелись вооруженные формирования, займет много строк: палестинцы, друзы, боевики нескольких коммунистических организаций, насеристы, шиитские движения «Амаль» и «Хезболлах», отряды христиан-маронитов... Каждая группировка контролировала свою зону. Перестрелки, артиллерийские дуэли, диверсии стали обычным делом. А с 1984-го в «моду» вошло похищение иностранцев.
...30 сентября 1985 года прямо возле нашего посольства в Бейруте группы автоматчиков остановили две машины. В одной находились сотрудник консульства Аркадий Катков и врач посольства Николай Свирский, в другой — офицеры резидентуры КГБ Олег Спирин и Валерий Мыриков. Боевики подрезали посольские машины, дали несколько автоматных очередей и зашвырнули ребят на дно своих машин. При этом ранение в ногу получил Аркадий Катков.
Поначалу мы предполагали, что это лишь очередной и обычный грабеж: лишь у нас тогда в Бейруте отняли 25 или 28 автомобилей. Позже выяснилось: захват.
— Вы сразу узнали, чья это работа?
— Нет, конечно. У нас вообще поначалу был шок: никогда раньше наших людей в Ливане не трогала ни одна из сторон! Когда мы позвонили в ливанский МИД, там страшно удивились: «Какое похищение? Какие заложники? У ВАС взяли заложников?! Да вы же в прекрасных отношениях со всеми!»
А там уже проявились и похитители: совершенно никому не известная исламская организация «Силы Халеда Бен эль-Валида». Но по их довольно оригинальным требованиям кое о чем можно было догадаться: было много слов, что русские — враги ислама и друзья сирийцев, а потому они несут ответственность за злодеяния своего союзника — Сирии, истребляющей истинных мусульман в Триполи, городе на севере Ливана... (В то время сирийские войска решили очистить северный Ливан от изрядно надоевших им и совсем уж распоясавшихся отрядов палестинских боевиков. — В.В.) Резюме такое: либо Москва надавит на Дамаск и остановит кровопролитие, либо заложников будут убивать по одному. Да еще потребовали эвакуировать из Ливана советское посольство — рассадник антимусульманской заразы. И пообещали штурмом взять его.
Мы отработали очень много версий, пока не установили имена организаторов, конкретных исполнителей. Тут и пришлось поудивляться: это оказались... палестинцы, именно у них и родилась идея захвата наших людей.
— Как же это они так вдруг выступили против своих друзей?
— Да, это не укладывалось и в наших головах. Идея возникла у них, но сами они ее осуществить не могли: захватив заложников, их надо было где-то содержать, а этого палестинцы уже сами, своими силами сделать не могли. И к ним подключилась «Хезболлах» — проиранская шиитская группировка.
— А какова роль Ясира Арафата?
— С ним акцию не согласовали. Но на тот момент это совпало с его интересами. Спланировал же операцию и руководил ею бывший личный охранник Арафата — Имад Мугние по прозвищу Гиена. В захвате участвовал и другой охранник Арафата — Хадж. Через несколько дней после похищения Арафат заявил, что он немедленно примет меры по освобождению заложников. Потом публично заявил, что договорился с похитителями об их освобождении и даже якобы заплатил сто тысяч долларов, еще позже печать раздула эту цифру аж до 15 миллионов! Я не знаю, кому он там заплатил...
— Платил ли вообще?
— Не знаю. Потом он вышел на меня по телефону из Туниса: «Вы наши друзья, и мы вас не можем покинуть в беде. Мы уже приняли необходимые меры, заплатили выкуп, и ваши люди скоро будут на свободе! Я посылаю тебе двоих своих людей, которые будут полезны в этом деле. Я их давно знаю, они крепкие ребята. Один из них Имад Мугние, второго зовут Хадж». Я даже вздрогнул, когда услышал их имена: организаторы похищения в качестве представителей Арафата! Вот и думай после этого, на чьей он стороне. А тут еще и телеграмма из Центра, ее подписал мой начальник отдела: освобождение заложников обязательно должно произойти через Арафата или хотя бы с его участием.
Тогда я сильно был раздражен на коллегу: сделал карьеру на установлении «особых отношений» с Арафатом и теперь стремится доказать руководству КГБ, что только тот нам поможет. Формально, конечно, можно было это устроить. Но если мы знаем, кто украл, так давайте не будем делать вид, что они же их освободители! Или, может, им еще сказать спасибо, что не убили, что отдали?
— Но одного-то убили!
— Да, спустя несколько дней расстреляли раненого Аркадия Каткова, изрешетили автоматными очередями. А руководил убийством тот самый Имад Мугние-Гиена (известно, что Мугние не только отдал приказ о расстреле Каткова, но и лично стрелял в него. — В.В.). Так они подтвердили свои угрозы: «Будем расстреливать!» Логика в этом была — стоило им только выпустить раненого, мы бы сказали: «Ага, слабаки! Они и всех остальных выпустят. Надо не торопясь, спокойно вести с ними переговоры».
— Значит, кто-то изначально был обречен на заклание?
— Нет, не был обречен. Аркадий был ранен при захвате случайно, но вот стрелять в него они стали не случайно: он неправильно себя повел, как это ни печально говорить о погибшем нашем друге. Когда на вас наставлено четыре-пять автоматов, а вы подпрыгиваете и кричите: «Коля, бежим!» — чего еще ожидать?
Думаю, если бы его не ранили, в течение недели мы бы выполнили требования террористов, и они бы всех их отпустили. Но он был ранен, и они его расстреляли. И у них после этого возник вопрос: а что теперь с нами будет? Ведь расправились-то они с представителем великой державы, а не фирмы «Пепси-кола»...
— Но в конечном счете террористы победили — главные их требования ведь удовлетворены? (Москва надавила-таки на Дамаск, и Хафез Асад, скрипя зубами и скрепя сердце, прекратил военную операцию на севере Ливана. — В.В.)
— Знаете, если говорить о терроре вообще, то он пока, к сожалению, действительно приносит желаемые плоды его организаторам. Террористы, как правило, люди отчаянные, отмороженные, и могут пойти на что угодно. Они могут держать человека в заложниках до бесконечности, как это и было с американским журналистом Терри Андерсеном: он восемь лет отсидел! Террор достигает своей цели, потому что ни одно цивилизованное государство не может себе позволить бросить на произвол судьбы попавших в беду своих граждан. И оно идет навстречу террористам. Потому что надо спасать жизни людей.
Точно так же произошло и здесь. Нам сказали: «Будем расстреливать заложников по одному, если вы не сделаете то-то, то-то и то-то». И мы сделали, мы все выполнили, потому что у нас не было никакой уверенности, что они не будут убивать, особенно после смерти Каткова.
— Была ли у нас возможность использовать силовые методы, спецподразделения, ту же группу «Вымпел» ПГУ КГБ?
— Бесполезно, да и так работать в другой стране нельзя. Это лишь в кино с Чаком Норрисом американцы могут демонстрировать такие чудеса, доказывать, что они могут все и везде. Но в действительности, в реальности, когда похищали их граждан, они ничего не сделали, лишь сидели и ждали, когда будут выпущены эти люди! А людей мурыжили месяцами, а то и годами. Поймите, ну не может спецназ вот так запросто взять и выехать в страну, в которой у нас нет какого-то более широкого военного присутствия. Если просто так приехать и начать действовать, это будет своеобразная диверсионная операция в независимом государстве, то есть с его точки зрения — тоже террористическая акция. Любая страна, на территории которой начнется такая война спецназов, отнесется к этому, мягко скажем, неодобрительно.
Поэтому мы пошли иным путем: применили метод силового прессинга, но не сами, чтобы не пачкаться, а силами наших друзей — друзов, формирований Валида Джумблата. И в тех условиях это было очень даже эффективно: наши друзья обладали возможностями практически по всему Ливану, имели личные контакты и связи как с палестинцами, так и с шиитами, с проиранскими группировками. Угрозу штурма советского посольства мы разрешили как раз с их помощью: джумблатисты направили к посольству пять танков, автоматчиков, оборудовали огневые позиции, блокпосты. Наши «оппоненты» намек поняли, и штурм не состоялся.
Огромную помощь оказала и служба безопасности Джумблата. Они взяли в разработку одного из похитителей — Хаджа. Сначала к нему обратились с просьбой. Товарищ не понял. Ему намекнули решительнее, потом поприжали, а затем и вовсе посадили в свою тюрьму. Но это все делали не мы, а влиятельная местная политическая партия. Правда, они тщательно всегда и обо всем с нами советовались, мы просто высказывали свое мнение. Рассматривался вопрос налета на тюрьму, где содержались заложники, но мы пришли к выводу, что штурмовая группа даже не дойдет до стен здания, стрелять будут из каждого окна. Поэтому решили идти иным путем — силового, но вполне политического воздействия.
Тем более что на самом первом этапе произошло очень удачное для нас событие: буквально сразу после похищения были убиты один из похитителей и брат другого. Просто повезло. Они входили в вооруженную группировку, попали в дежурную облаву, куда-то побежали, отстреливались. В общем, неправильно себя повели. Погибли. Несчастный случай...
А бандиты-похитители сразу же решили, что мы всех знаем и таким образом начали с ними потихоньку расправляться — сразу двое их людей убиты при странных обстоятельствах... Отрицать свою причастность мы не стали. Но самое смешное, что на тот момент мы даже еще не знали тех, кто похитил наших. Только чуть позже разобрались, узнали имена. Но, как и обещали, преследовать похитителей мы не стали — мелкие пешки.
— А как же возмездие?
— Расправиться с ними после всего, конечно, не представляло большого труда, но мы все же не банда мародеров. Великое государство не может заниматься криминальным возмездием — преступник должен отвечать по суду. Есть все же какие-то моральные принципы, которых придерживается страна и которые отличают ее от бандгруппы. Поэтому этот Имад Мугние до сих пор жив...
И вот ливанская военная контрразведка перехватила телефонный разговор Арафата из Туниса со штабом его отряда близ Бейрута. Через наши источники мы получили запись и были, мягко скажем, удивлены: «Никого не освобождать до тех пор, пока не будет гарантий...» — «Чьих?» — «Моих»! Такое вот распоряженьице... Арафат!
Правда, заложниками тогда полностью распоряжались хезболлисты, а «Хезболлах» — это уже Иран. Пошел розыгрыш уже иранской карты: одни говорят — «освобождать!», другие — «рано!». Выполнили требования террористов (теперь уже Арафат и вся честная террористическая компания захотели, чтобы сирийцы приостановили еще одну военно-карательную операцию против палестинцев и хезболлистов — уже в пригороде Бейрута. Пришлось Кремлю идти на поклон к Асаду вторично. — В.В.) — появилась проблема гарантий личной безопасности бандитов...
Нам тогда очень сильно помогло, что мы подобрались к их шифрам и стали почитывать, что там они передают в Тегеран. Пособили джумблатисты: брат одного из сотрудников их службы безопасности соблазнил дочь влиятельного деятеля «Джихад ислами» — военного крыла «Хезболлах». Девица работала машинисткой в отделе шифросвязи. Она таскала своему любовнику шифровки, их передавали нам, а уже наши специалисты кололи их как орехи.
Но в конце концов все же пришлось выходить на шейха Фадлаллу: без его благословения бандиты и пальцем не пошевельнули бы. Решающей оказалась встреча 28 октября 1985 года. Наши ребята уже почти месяц в плену, условия бандитов выполнены, гарантии даны, а толку никакого. Пьем с шейхом чай, разговариваем.
Сообщаю ему, что мы продвинулись в своих поисках, буквально идем по следу похитителей. Шейх молчит, его советник Хасан тоже. Говорю: мы знаем людей, которые провели эту акцию, и наблюдаем за ними. Блефовал, конечно, да кто проверит! Гулять, так гулять!.. Они молчат. Перехожу к главному: «Великая держава может себе позволить быть терпеливой, но всякому терпению когда-то приходит конец...» Никакой реакции. «Великая держава не может ждать бесконечно! От выжидания и наблюдения она может перейти к серьезным действиям с непредсказуемыми последствиями!» Опять молчат.
Тогда решил рискнуть, задеть их всерьез, хотя, как положено, по-восточному витиевато, не в лоб. «Речь идет не только о людях в Бейруте. Я говорю о Тегеране и даже о Куме (резиденция аятоллы Хомейни. — В.В.), который не так уж и далек от границ России». Смотрю, насторожились, взгляд изменился. Если следовать инструкциям Центра, на этом и нужно было остановиться. Но я уже был на пределе и решил: бить — так до конца и наповал!
Да-да, Кум очень близок, и ошибка при запуске ракеты всегда может произойти, техническая ошибка, какая-нибудь неполадка. Об этом нередко пишут. И не дай Бог или Аллах, если она окажется случайно с боевым зарядом.
Тут в комнате наступила буквально мертвая тишина, и я подумал, что перестарался, что уже не выйду отсюда. Шейх долго не произносил ни слова, сидит, смотрит, четки перебирает. Осмыслил, переварил, произнес: «Я думаю, что все будет хорошо». И все. Хасан нам потом сказал: «С ним так еще никто не говорил!»
Когда вечером сочинял шифровку для Центра, решил слова о ракетах и Куме в отчет не включать — никаких санкций на подобное у меня, конечно, не было! Но ровно через два дня, вечером 30 октября, все трое наших ребят были в посольстве! Все-таки мы их дожали!
Когда Москва решила наградить всех участников операции по вызволению заложников, МИД не поленился составить наградной список аж на... сто человек! Даже в политбюро от такой наглости ведомства Громыко ошалели. Бумагу завернули, попросив быть скромнее. Мое же начальство в ПГУ впало в другую крайность: в свой список включило лишь восемь человек, в том числе двух заложников. Указ вышел, мне дали орден Красного Знамени, остальным — Красной Звезды. Но тут опять МИД зашевелился и родил новый наградной лист: примерно на 35 человек. В политбюро его подмахивают, и выходит еще один указ. И там значится вся наша восьмерка, уже награжденная предыдущим указом, мы же проходили по обоим спискам — МИД и КГБ! Мои друзья смеялись: «Либо получишь два ордена, либо ни одного». Увы, канцелярскую ошибку исправили: отменили первый указ, и мы, разведчики, остались с мидовскими орденами...
ВМЕСТО ПОСТСКРИПТУМА
Насколько известно, Имад Мугние своих тесных связей с Арафатом не прервал, но нашел более серьезных покровителей. Тогда он сделал ставку на Тегеран, позже — на Багдад, сейчас известно о его контактах с Усамой бен Ладеном. А вообще список «подвигов» 47-летнего Мугние-Гиены не просто потрясающ, но и позволяет считать террористом № 1 именно этого палестинца. В апреле 1983 года Мугние планирует и успешно осуществляет с помощью боевика-камикадзе взрыв американского посольства в Бейруте. Позже его люди захватывают аж самого резидента ЦРУ в Ливане, Уильяма Бакли. Пришлось американцам вступить в переговоры с иранскими муллами (тогда Мугние состоял на содержании у них) в попытке поменять заложника на оружие. Но договориться не удалось, поскольку Мугние лично убил Бакли, подвергнув того жестоким пыткам. Уж как тогда янки охотились за неуловимой Гиеной — все попусту.
Де-факто второй человек в «Хезболлах», Имад Мугние считается самым признанным на Ближнем Востоке специалистом именно по подготовке «шахидов» — смертников-камикадзе. Более того, есть основания полагать, что в 2000 году именно его люди пытались наладить подготовку аналогичных смертников и для чеченских боевиков — помните, летом прошлого года в Чечне было несколько подобных случаев. А в начале 2000 года российское посольство в Бейруте вновь подверглось нападению: ливанские спецслужбы установили, что за той атакой стоял опять-таки Мугние!
БЕЙРУТ, ОКТЯБРЬ 1985 Г. СЛЕВА НАПРАВО: ОСВОБОЖДЕННЫЙ ЗАЛОЖНИК ВРАЧ НИКОЛАЙ СВИРСКИЙ, СОВЕТНИК ПОСЛАННИКА ЮРИЙ СУСЛИКОВ, ЕЩЕ ОДИН ЗАЛОЖНИК ВАЛЕРИЙ МЫРИКОВ, ПОСЛЕДНИЙ СПРАВА — ЮРИЙ ПЕРФИЛЬЕВ ПОСЛЕ ПЕРЕСТРЕЛКИ У ВОРОТ ПОСОЛЬСТВА БЕЙРУТ, 1985 Г. ВАЛИД ДЖУМБЛАТ В материале использованы фотографии: Юрия ФЕКЛИСТОВА, из семейного архива
Автор - Владимир ВОРОНОВ
Есть ещё одна версия. Человеку, руководившему похищением советских дипломатов, ночью постучали в дверь. Открыл - никого. Только коробка, в которой лежала голова его ближайшего подельника. И не только голова. Перед смертью боевика кастрировали.
Ни в одном из материалов, посвящённых этой не афишировавшейся истории, нет сведений, чьими именно руками проводилась жёсткая акция устрашения. Но те люди, которые в 85-м году работали в регионе, дают понять — действовали местные, ливанские, отряды.
Впрочем, внешняя разведка называет эти подробности фантазией. Ничего личного, только дипломатия. Так или иначе, через два дня после ультиматума советских заложников освободили. Их просто выбросили с завязанными глазами из притормозившей машины.
"Мы сняли повязки с глаз и увидели, что находимся в городе, на заброшенном пустыре. Никого кругом нет. По каким-то внешним признакам сориентировались, где может находиться посольство. И сначала трусцой, а потом все быстрее бросились туда", - вспоминает Валерий Мыриков.
Эта история до сих пор засекречена. Никаких официальных комментариев от спецслужб, никаких документов. Лишь мемориальная доска на стене российского посольства в Бейруте: "Аркадий Катков. Трагически погиб при исполнении служебных обязанностей". Единственное осязаемое подтверждение. И уважение, с которым в регионе относятся к российской дипломатии.
В начале 1980 года председатель КГБ СССР Юрий Андропов вызвал к себе самого секретного человека госбезопасности – начальника Управления «С» Первого главного управления (внешней разведки) КГБ Юрия Дроздова. Он высказал ему свои соображения о необходимости создания у нас в стране секретной спецгруппы особого назначения для проведения спецопераций за пределами СССР. Дроздов согласился, и в 1981 году Политбюро ЦК КПСС приняло решение о создании такой группы. В 1984 году спецгруппа была сформирована и получила название «Вымпел». В неё входило около тысячи офицеров, имевших опыт боевых действий, одно или несколько высших образований и владевших иностранными языками. На подготовку одного бойца группы уходило от трёх до пяти лет и сто тысяч рублей в деньгах того времени. Андропов хотел, чтобы это подразделение было самым лучшим в мире.
В других странах такие отряды были созданы лет на 15–20 раньше, поэтому приходилось «догонять» потенциального противника. И «вымпеловцы» не только его догнали, но и перегнали. Достаточно сказать, что некоторые бойцы «Вымпела» даже прошли на нелегальных условиях разведывательно-диверсионное обучение в лучших спецподразделениях стран НАТО. При этом выяснилось, что их «домашняя» подготовка была намного сильнее и эффективнее. В случае войны этот спецотряд мог бы уничтожить лидера воюющей с СССР державы, взорвать в глубоком тылу противника военные и промышленные объекты, включая АЭС, захватить подводную лодку, вести агентурную работу и многое другое. Подразделение могло действовать только с письменной санкции председателя КГБ и решения Совета обороны государства. Группа «Вымпел» неоднократно использовалась для решения спецзадач за пределами СССР, в том числе и в Ливане в 1985 году.
В 1991 году, как подозревают, по предложению Анатолия Чубайса, эта группа была расформирована, переформатирована и подчинена МВД. Естественно, что после этого почти все сотрудники группы уволились и ушли в частные агентства безопасности, некоторые уехали за границу.
Командировка на войну
В марте 1984-го меня командировали на очередное задание в столицу Сирии Дамаск. Там меня представили советнику командира Десятой мотопехотной дивизии Сирийской армии генералу Шубкину Владимиру Ивановичу, и с ним вместе я уже на следующий день отбыл в Ливан. Десятая мотопехотная дивизия дислоцировалась в Ливане и находилась в обороне по отношению к войскам Израиля. Она составляла основу Межарабских сил по поддержанию мира в Ливане. Генерал Шубкин был активным боевым командиром и показался мне приличным и умным человеком.
Участие советских военных, да ещё в высоких званиях, в войне в Ливане старались не афишировать. Офицеры были оформлены советниками. Основу всех войск в Ливане составляли сирийские части общей численностью до 70 тысяч человек. А меж-арабскими они назывались потому, что содержались за счёт арабских стран, таких как Саудовская Аравия и Объединённые Арабские Эмираты.
Многие богатые ливанцы бежали от войны в Европу, поручая управляющим присматривать за своими дворцами, гостиницами, винными складами, садами и виноградниками. Часть оставленных богатых домов заняли высокопоставленные военные. Командир Десятой дивизии занимал большой дворец из розового камня с садом и бассейном. Командиры бригад, особенно отдалённых от центра, от него не отставали и жили или в гостиницах, или в шикарных ресторанах, которые напоминали о бушевавшей страстью и танцами прежней жизни Ливана.
Героин под охраной армии
Однажды на севере страны я увидел совершенно необыкновенную картину, достойную кисти импрессионистов. Огромная долина, покрытая чем-то ярко-красным: по бокам долины – горы, вершины которых в снежных шапках и лёгких белых облаках. Генерал сказал, что мы видим миллиарды долларов для казны сирийского президента Хафеза Асада и его cподвижников. Это цвёл мак, из которого делают героин. По периметру маковых полей была развёрнута концертина – это колючая проволока, вытянутая в трубу, через которую чрезвычайно трудно пробраться. Вдоль концертины ходили вооружённые автоматами Калашникова сирийские солдаты. Так регулярная сирийская армия охраняла будущий героин для Европы. Поначалу зрелый мак прессовали и отправляли на Сицилию и в Марсель для выработки из него героина. Через некоторое время сирийцы сами научились делать героин и стали торговать им почти на государственном уровне.
Наша разведка об этом знала, но тогда у нас на распространение героина смотрели сквозь пальцы – мол, пусть империалисты травятся, нам-то какое дело.
Вдруг из-за вершины гор буквально выскочили шесть израильских самолётов, от каждого отделились по две ракеты, направленные на сирийские позиции. За каждой ракетой шёл красивый белый шлейф, смотревшийся живописно на фоне синего неба. При этом самолёты резко ушли вверх и далее через боевой разворот – скрылись за горой – на свою территорию . Двенадцать взрывов одновременно раздались в районе дислокации сирийских войск. Генерал сказал, что вот так, с немецкой педантичностью, дважды ежедневно бомбили израильтяне сирийские войска. Кстати, районы, где находились советские советники, не бомбили.
Казнь в Дамуре
В сентябре 1970 года Хусейн, как король Иордании, выгнал со своей территории всех палестинцев. По решению Лиги арабских государств, почти полмиллиона из них обосновались в Ливане, около Бейрута. И Ливан стало будоражить, поскольку подавляющее большинство палестинцев были бойцами Организации освобождения Палестины.
В июле 1982 года правительство Израиля под руководством генерала Бегина ввело на юг Ливана войска, которые стали производить зачистку территории. Тогда же в Ливан ввела свои вооружённые силы и Сирия, обозначив их как Межарабские силы по поддержанию мира. Чтобы не нагнетать обстановку в регионе лидер ООП Ясир Арафат согласился вывезти до 15 000 своих бойцов на Кипр, однако оставил в Ливане ещё значительные силы. А в так называемых лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила оставалось до 600 палестинцев, проповедовавших Интифаду и вооружённых советским оружием.
Маленький городок Дамур на юге от Бейрута считался полностью христианским. Во время Ливанской гражданской войны палестинские отряды из ООП и их союзники взяли 9 января 1976 года Дамур в осаду, перекрыв поставки воды, продовольствия и медикаментов. ООП не пустила в город Красный Крест для эвакуации раненых после артиллерийских обстрелов. А потом палестинцы захватили Дамур. Городок защищало всего 20 бойцов христианской милиции и около 300 местных ополченцев. Палестинцы действовали, как фашисты: вырезали в тот день 1800 христиан. Причём мужчинам отрезали головы, женщин насиловали прямо на улицах, затем убивали и отрезали руки и ноги. Здесь же убивали детей. Об этом преступлении мало писали. Гнев израильтян и христианских фалангистов был настолько велик, что ответ был почти молниеносен: уже на следующий день они провели зачистку лагерей Сабра и Шатила.
Эти лагеря совсем не были мирными, как писали в советской прессе. Там жили террористы из «Красных бригад», экстремисты из Йемена, Ирака, Алжира и Ливии, неоднократно прятались здесь «террорист №1» Карлос Шакал и его сообщники.
Военная операция Израиля имела большой международный резонанс, но в средствах массовой информации не сообщалось, что это был ответ на действия палестинских «борцов за независимость».
В городке Дамур погибло 1800 человек. В лагерях Сабра и Шатила погибло 800 человек. Но все дружественные СССР мировые средства массовой информации представили эту трагедию как зверство христианских фалангистов и израильской военщины. Арабские и советские средства массовой информации, не жалея сил, клеймили Шарона, но на самом деле это был «ветхозаветный» ответ израильтян, верных принципу «Око за око, зуб за зуб». Но палестинцы действовали не только против Израиля. Вслух они заявляли, что хотят мирно жить на ливанской земле, и вводили в заблуждение весь мир:
– 1982 год. В Бейруте убиты все члены французской военной миссии, 58 военнослужащих. В том же году в Бейруте были убиты 200 американских моряков. Этой вылазкой руководил Карлос Шакал.
– 1984 год. В Бейруте палестинцы повесили американского полковника, одного из руководителей военных наблюдателей США. Он имел дипломатический паспорт и по соглашению о пребывании американских военных наблюдателей в Ливане обладал дипломатической неприкосновенностью, но ООП это не остановило.
– 1985 год. В аэропорту Бейрута палестинскими террористами захвачен авиалайнер компании TWA с пассажирами на борту. Они потребовали освобождения 500 палестинских заключённых из тюрем Израиля, а также 17 палестинцев из тюрем Кувейта, арестованных по подозрению в организации взрыва посольства США. Один из пассажиров, военнослужащий ВМС США, был убит, и его выкинули из самолета на лётное поле. Израиль, который принципиально никогда не вёл переговоров с террористами, на этот раз освободил несколько палестинцев в ответ на освобождение женщин, детей и знаменитого певца Демиса Руссоса, также находившегося в самолёте.
Сирийские власти официально старались отмежеваться от палестинских террористов, несмотря на то, что подготовку они, в основном, проходили в Сирии или в Советском Союзе. Однако палестинцы оказались неблагодарными не только в отношении сирийцев, но и в отношении нашей страны.
Операция «Баальбек»
Однажды утром генерала Шубкина вызвали к главному военному советнику, потом позвали и меня. На балконе кабинета Главного советника я увидел корреспондента советского радио и телевидения, известного политического комментатора Фарида Сейфуль-Мулюкова. С ним стоял неизвестный человек, как потом оказалось, тоже наш корреспондент радио и телевидения на Ближнем Востоке Андрей Рогов (фамилия изменена. – И.Л.). Я не слышал всего разговора, но, когда генерал подошёл ко мне, я понял, что ничего хорошего Главный советник им не сказал. Затем генерал Шубкин объяснил, что нам приказали подстраховать работу телевизионщиков, которым нужно снять храм в Баальбеке. Этот район находился в зоне ответственности нашей дивизии, но фактически был занят палестинцами и бойцами их только что созданной экстремистской группировки «Хизболла» – партия Аллаха. Эти бойцы вообще не признавали мирных методов решения палестинского вопроса и собирались уничтожить всех евреев.
Задача была непростой, но, как сказал генерал, приказ дан, и надо его выполнять. Первая попытка наших корреспондентов закончилась тем, что их остановили палестинцы, забрали машину и всю аппаратуру, а их самих сильно избили, потом поставили к стенке и начали стрелять из автоматов поверх их голов. Ощущение, говорили журналисты, не из приятных.
Поскольку мы находились на территории Ливана, мы решили сначала встретиться с ливанским командованием, прежде всего, с начальником разведки ливанской армии. А так как мы собрались на территорию, которая занята палестинцами, и они там командуют, значит, нам надо встретиться и с палестинским командованием и, в первую очередь, с начальником разведки ООП. Кроме того, нужно было договориться и с сирийским командованием – прежде всего с командиром дивизии и начальником разведки дивизии, поскольку мы просили охрану у Сирийской армии. Было бы лучше всего, если бы с командиром дивизии встретился наш генерал и сообщил, что просьба исходит от Главного, но он уклонился от вопроса и переложил всё на меня. Генерал учитывал мои хорошие личные отношения с командиром дивизии – я с ним играл в настольный теннис, а иногда мы вместе ужинали.
Наш советник по разведке должен был встретиться с начальником разведки дивизии и уже с ним поехать и к палестинцам, и к ливанцам. Начать операцию решили через пять дней. В течение четырёх дней подготовки я навестил сначала командира Десятой дивизии, выпил с ним виски и сказал: «Вот, так мол и так, обратились к нам через Главного советника (всё-таки я не хотел, чтобы он совсем устранился) корреспонденты радио и телевидения. У нас есть передача «Клуб кинопутешественников», и они хотели бы снять минут на 20–30 фильм про Баальбек». Хорошо помню, как он хитро улыбнулся и говорит: «Значит для передачи? А по телевизору покажете?» Я ответил: «Они обещали обязательно показать!» Командир пригласил начальника разведки, объяснил ему суть вопроса и говорит: «Обеспечь, пожалуйста, машину охраны и позвони своему палестинскому коллеге, что к нему приедет капитан Лукашев, офицер связи от советского главного военного советника. И позвони в ливанское командование, что к ним тоже приедет Лукашев».
После этого ко мне присоединился наш советник по разведке. В течение двух дней мы навестили палестинского и ливанского начальников разведки, которые согласились разрешить съёмку, но каждый из них выделил по два своих человека, то ли для того, чтобы охранять нас, то ли для того, чтобы нас контролировать.
Особенно трудно было разговаривать с палестинским начальником разведки, потому что он знал больше всех и, конечно, догадался, с чем на самом деле связана наша просьба. Тем не менее, он сказал: «С вами будут два наших офицера, вооружённых, и, надеюсь, никаких эксцессов не произойдёт». Я говорю: «Да что вы, что вы, нам бы снять знаменитый храм в Баальбеке».
А храм и его история, действительно, интересны. В основание здания уложены три камня длиной 24 метра, шириной 5 метров, высотой 6 метров. Ещё два камня, больше чем на половину выточенные из скалы, так и остались в этих скалах. Так вот: даже современные технологии не позволяют изготовлять такие камни из цельной скалы и перемещать их на такое расстояние, а, главное, поднять их на высоту 10–12 метров и уложить с такой точностью, что между этими камнями монетка не проходит, что мы и продемонстрировали потом телезрителям. Этот мощный фундамент под храмом некоторые смелые учёные рассматривали как стартовую площадку для инопланетных кораблей. Такая работа, полагали они, под силу только более высокой цивилизации, чем наша. И это является одним из доказательств того, что на Земле до нас были более развитые, чем мы, цивилизации, обладавшие такими технологиями, какими мы сейчас ещё не обладаем. Вот это мы хотели снять.
Все вместе мы встретились через пять дней. Генерал Шубкин отдал мне свой «уазик». Наш советник начальника разведки дивизии был кадровым офицером ГРУ. Он, видно, получил своё задание от резидента ГРУ. У него была отдельная машина и оружие. Оружие разрешили иметь только ему и мне, потому что мы, собственно говоря, прибыли в Ливан как военнослужащие Сирийской армии, а журналисты – это гражданские люди, которые не должны иметь оружия.
Но того оружия, что было у нас, при случае хватило бы на всех. Мне генерал положил в «уазик» два автомата, сзади был ящик с гранатами и ещё один автомат. У меня был свой пистолет, а на ремне навешены были две или три гранаты.
Таинственная телесъёмка
Перед отъездом генерал мне всё-таки рассказал, что не в «Клубе кинопутешественников» дело и мероприятие, которое предстоит, совсем не мирное: «Печёнкой чувствую, что случилось что-то очень серьёзное. Ещё учти, палестинцы очень не любят гостей с теле– и фотоаппаратурой. С другой стороны, неужели ты не понимаешь, что дело не в памятниках культуры и даже не в Центральном телевидении. Дело в том, что Андрей Рогов тоже не совсем корреспондент и снять Баальбек он хочет не совсем для телевидения». Напоследок он сказал, чтобы я взял нашу машину без шофёра и сам сел за руль. «Там у тебя ещё один автомат и много боеприпасов. Как только будет малейшая угроза, плюй на корреспондентов и немедленно возвращайся. Если нужно стрелять, выбивай переднее стекло и стреляй, не бросая руля, перед собой – не бойся, ругать не стану. Ты сам осознай, что вы едете на военную операцию. Главное – вернуться живым», – сказал мне напоследок генерал, сел в другой «уазик» и уехал в Дамаск.
Прав был генерал, и неспроста хитро улыбался начальник палестинской разведки. Я и сам почувствовал, что здесь что-то не так. Совершенно очевидным для меня было то, что хотят заснять Баальбек и те здания и строения, где размещается командование палестинского движения сопротивления и «Хизболлы». Там же находилась школа подготовки шахидов-смертников.
Мы двинулись в Баальбек колонной из пяти автомобилей: два наших «уазика», журналисты, палестинцы и ливанцы. Впереди колонны ехали палестинцы, потому что большинство постов было от них. Мы замыкали колонну, имели перед собой всю картину движения, чтобы открыть огонь в случае опасности. Хотя что бы мы могли сделать, кроме как подать сигнал и умереть с честью?
После первой безобидной съёмки скалы, из которой делали гигантские камни, мы поехали в центр города и остановились на покрытой травкой площадке перед входом в храм. Рядом находилась штаб-квартира «Хизболлы». Раньше на этой площадке устанавливались стулья и устраивались концерты самых известных звёзд: сюда приезжали Фрэнк Синатра, Демис Руссос, здесь выступала знаменитая Фейруз, символ всего арабского мира Ум Кальсум и множество других арабских и иностранных артистов. Теперь здесь были палестинцы, для которых Ливан был просто лагерем временного пребывания.
Широкая и хорошо сохранившаяся на протяжении тысячелетий лестница вела на площадку храма, откуда палестинские позиции хорошо просматривались. Было видно, что они основательно укреплены: по обоим флангам размещались специально оборудованные из мешков с песком позиции для крупнокалиберных пулемётов. Ещё две такие позиции были с другой стороны. Мы забрались на площадку храма. Журналисты развернули оборудование и приступили к съёмке. Андрей Рогов начал запись:
– Дорогие телезрители, мы находимся на территории одного из самых древних сооружений на нашей планете. Этому храму больше десяти тысяч лет. Как раз в основание храма уложены те громадные камни, которые мы видели сбоку. А теперь посмотрите, с какой точностью они уложены, – сказал Рогов и попробовал просунуть монетку между камнями.
И я увидел, что в это время его оператор повёл камеру уже совсем не на него, а пошёл вокруг всей площадки, снимая панораму Баальбека.
А Рогов продолжал комментировать: – Смотрите, дорогие телезрители, какая красивая природа вокруг, как она органично смотрится вместе с храмом!
Вижу, арабы насторожились. И я говорю оператору: – Володя, ты смотри, не очень-то вокруг крути, а то сейчас товарищи не выдержат. Но в этот раз всё, слава Богу, закончилось хорошо. После окончания съёмки Андрей вынул из портфеля две бутылки «Джонни Уокер», и мы разлили виски всем сопровождающим. В Ливане везде есть маленькие кафе. Мы подозвали официанта, он принёс всем пива в высоких кружках. Володя, как полагается, долил виски в это пиво. Арабы выпили и сразу стали добрые и весёлые. Я говорю: «Ты, Володь, смотри, эти-то арабы выпили виски, поэтому они добрые и весёлые, а вот те, которые за пулемётами сидят, они виски не пили, так что давай отсюда быстрее сматываться».
Журналисты выполнили своё обещание и подарили нам ящик виски «Блэк Лейбл». Мы пожали друг другу руки и разъехались с чувством выполненного долга и очень уставшие. Никто ничего больше не сказал.
Месть Гиене
Я узнал о том, что именно произошло, только через неделю. С советником начальника разведки мы были в хороших отношениях, и однажды, в конце рабочего дня, полковник подошёл ко мне и сказал, чтобы я подождал его после работы. «Генералу скажем, что я хочу купить видик, а ты мне присоветуешь, какой выбрать». Однако мы поехали не в магазин за видеомагнитофоном, а в маленькое кафе, откуда начинали своё путешествие в Баальбек, сели за столик, заказали моё любимое пиво Heineken. После чего он мне рассказал, что произошло на самом деле и что он всё знал с самого начала, но никому, и прежде всего мне, сказать не мог. А случилась настоящая преступная трагедия.
Сентябрьским днём 1985 года машины с неизвестными террористами подрезали две машины советского посольства в Ливане с находившимися в них врачом Николаем Свирским, вице-консулом Аркадием Катковым и сотрудниками резидентуры внешней разведки Олегом Спириным и Валерием Мыриковым. Их затолкали в машины и увезли в неизвестном направлении, причём Аркадий Катков был ранен, ему вовремя не оказали помощь, у него началась гангрена, и его расстреляли. Наши спецслужбы определили, что исполнителями похищения были палестинцы и, возможно, заложники содержались в Баальбеке.
Заправлял палестинскими бандитами помощник Ясира Арафата по прозвищу Гиена, имя у него было Имад Лугние. Вскоре Гиена вышел на наше посольство и выдвинул ультиматум: Советский Союз должен надавить на президента Сирии Хафеза Асада, чтобы он прекратил операции в Северном Ливане и оставил эту территорию за палестинцами. В то же время здание посольства окружили палестинские боевики. Они заявили, что начнут штурм и расстреляют не только тех, кого похитили, но и всех сотрудников посольства. Вот такие верные «друзья». Посол доложил об этом на самый высокий уровень, после чего вышел на телефонный разговор с Ясиром Арафатом и спросил его, как же он может так поступать со своими друзьями:
– Кроме того, господин Арафат, вы же представляете, что ваша угроза насчёт штурма посольства просто нереальна, потому что в Ливане располагается, как вы знаете, около ста тысяч бойцов регулярной сирийской армии, которые в любую минуту придут нам на помощь. Прошу учесть этот фактор и более в таком непозволительном тоне со мной не разговаривать. И передайте это вашему помощнику Гиене (посол специально раскрыл Арафату, что знает боевую кличку Лугние), чтобы он забыл слово «ультиматум» в отношениях с представителями Советского Союза.
Разговаривал наш посол нарочито резко. Потом он в приказном тоне потребовал освободить наших дипломатов и снять осаду с посольства. Специальная аппаратура позволяла слушать и после того, как положили трубку. Арафат об этом не знал.
После разговора, уверенный в том, что мы его не слышим, он сказал своим подчинённым, чтобы они ни в коем случае заложников не отпускали, посольство не разблокировали, пока сирийские войска не выйдут с севера Ливана.
Советник начальника разведки продолжал свой рассказ: – Именно поэтому Андрею Рогову было поручено провести рекогносцировку местности на предмет нахождения заложников в Баальбеке для обеспечения возможности проведения силовой операции по их освобождению, а Рогов после первой неудачной попытки обратился к нашему главному, и уже он решил задействовать нас.
Я возмутился: – Как же Ясир Арафат решился пойти на такие действия против нас, ведь мы его и в руководители ООП выдвинули, и в большом объёме оказываем экономическую и военную помощь? Сколько миллионов мы в него вложили! Его боевики используют только наше оружие, которое, в основном, было им поставлено безвозмездно. – Никто этого не понимает, даже наше высшее руководство. Но в то же время терять контроль над палестинским движением нам никак нельзя.
«Вымпел» в Ливане
Именно по этой причине наше высшее руководство приняло смелое и беспрецедентное решение. По приказу Юрия Андропова выполнение этой задачи решили поручить только что созданной группе «Вымпел». Контролировать операцию он поручил генералу Юрию Ивановичу Дроздову. Группа из десяти человек тайно прибыла в Ливан. Впервые для нашей военной доктрины и разведки решили действовать по методу устрашения. Как и с кем они общались, до сих пор неизвестно. Есть предположение, что разведка получила данные от лидера друзской общины Валида Джумблата. Он сообщил места, где находятся лидеры группировки, захватившей наших заложников. А может, наша служба связалась с израильской разведкой МОССАД, такое тоже могло быть. Потому что принципы действия группы «Вымпел» вполне соответствовали принципам действия спецгрупп МОССАД. Неожиданно для палестинцев кто-то вдруг стал убивать ближайших соратников Ясира Арафата и Гиены. Одного за другим уничтожили больше десяти командиров. А потом Гиене прислали письменный ультиматум, причём письмо принёс ему какой-то мальчик, то есть дали понять, что знают, где он находится. В этом письме было написано, чтобы Гиена сам выбрал следующую жертву, если он не отпустит советских заложников. И Гиена понял, что, поскольку вышли на него, жертвой, скорее всего, станет он сам. И в один прекрасный день в ворота советского посольства в Бейруте постучали три бородатых человека – наши дипломаты. Осада с посольства тоже была снята.
После этого спецгруппа исчезла так же незаметно, как и прибыла.
Насколько я знаю, Ясир Арафат рвал и метал от злости и бессилия, но ничего сделать уже не мог. Он понял, что Советский Союз – друг, но друг такой, что и зубы показать может, а значит, с ним надо дружить крепче. И это была наша политическая победа в отношениях с ООП. – А наша миссия была связана с тем, – сказал полковник, – что, по данным разведки, заложники находились в тюрьме в Баальбеке. Потом их, возможно, перевели в палестинский лагерь Шатила, хотя, может, они оставались до конца операции в Баальбеке. Во всяком случае, сначала предполагался силовой вариант освобождения этих заложников, а для этого нужно было знать, где располагается тюрьма и как охраняется. И наша группа, проникнув, собственно говоря, в самое сердце этого палестинского движения сопротивления, практически полностью обеспечила видеосъёмку местности, применяя новейшую цифровую разведывательную аппаратуру, связанную непосредственно со спутниками. Когда они снимали панораму Баальбека, да ещё с высоты храма, информация передавалась через космос в Москву, в Центр. Там были видны мельчайшие детали всех нужных для нашей разведки построек. Поэтому наше путешествие в Баальбек было необходимо, и все мы сыграли большую роль. И хотя всё кончилось без силового варианта, мы свою миссию выполнили.
Для отвода глаз недели через две в рамках программы «Клуб кинопутешественников» показали фильм «20 минут по Ливану», снятый корреспондентами Центрального телевидения. А мы с удовольствием разделили дюжину бутылок виски между собой, не забыв и нашего генерала. Юрий Иванович Дроздов в 90-х годах был уволен со службы, а группа «Вымпел» перестала существовать. После 2000 года решение о расформировании группы будет признано неправильным и будет набрана новая группа «В», но это будет уже другая группа и другая история.
В 1958-м СОВЕТСКИЕ ПЛОВЦЫ-ДИВЕРСАНТЫ ЗАХВАТИЛИ НОВЁХОНЬКУЮ АМЕРИКАНСКУЮ ПОДВОДНУЮ ЛОДКУ, СТОЯВШУЮ НА РЕЙДЕ БЛИЗ ОСТРОВА ОАХУ, И ПРИВЕЛИ ЕЁ ВО ВЛАДИВОСТОК.
Участник операции утверждает, что именно это стало переломным моментом в развитии советского подводного судостроения. Эта история может показаться невероятной, но её участник уверяет, что вымысла в ней — ни капли. Имя рассказчика редакция сайта, предоставившая этот материал, по каким-то причинам решила изменить.
Борис Астахов начал хорошо учиться в школе и заниматься спортом после того, как осознал, что хочет служить на флоте. Там, где служили и погибли его отец и дед... Когда принес документы в Ленинградское военно-морское училище им. Фрунзе, приняли его не колеблясь: экзамены он сдал легко, да и руководству понравился крепкий парень, уже тогда обладатель золотой медали первенства СССР по боксу среди юношей.
Училище закончил блестяще и был направлен штурманом на дизель-электрическую подводную лодку 613 проекта. Полгода прослужил штурманом, несколько раз выходил в море.
— В 1956-м у адмирала флота Николая Виноградова возникла идея создать спецподразделение, — вспоминает Борис Степанович. — Планировалось, что формирование будет производить учебные захваты надводных и подводных кораблей якобы для проверки боеготовности Советского флота. Местом первой дислокации подразделения стала севастопольская бухта Омега, так назвали и спецформирование.
Около 400 мастеров и кандидатов в мастера спорта по борьбе, боксу, плаванию, гребле отобрали из всех флотов Союза. Севастопольцы тогда восприняли "Омегу" как спортивную часть ВМФ страны, готовящуюся к предстоящим олимпийским играм. Всем "омеговцам" выдали спортивные костюмы олимпийской сборной СССР (правда, носить не рекомендовали).
Затем началось обучение. Классы были без окон, стены и потолки — со звукоизоляцией. После лекции конспекты должны были оставаться на партах, а преподаватели собирали их и закрывали в сейф. Очень детально изучали все-все об американском флоте. Даже такие, казалось бы, несущественные моменты, как расположение трапов, люков, типы дверных замков. И особо внимательно — кратчайшие пути перемещения внутри кораблей и подлодок. Как учебные пособия часто использовались фотографии иностранных боевых плавединиц, неизвестно кем и как отснятых. Уже тогда я начал догадываться об истинном предназначении нашего подразделения.
В числе предметов был и аутотренинг: нас учили управлять своей психикой, регулировать настроения, понижать индивидуальный "болевой порог", воздействовать на психику окружающих. Усиленно изучали немецкий язык, заучивали наизусть бытовые фразы и тексты, связанные с управлением подлодкой. Причем "омеговцам" было предписано "заговорить" на немецком с особым баварским акцентом. А чтобы язык усваивался быстрее, преподаватель работал в паре с гипнотизером. После сеансов гипноза даже напрочь лишенные языковых способностей демонстрировали ошеломляющие успехи. Курсантов обучали и боевому самбо. Тренировались на хорошо сшитых кожаных манекенах. Одним ударом руки нужно было уметь пробить грудь условного противника и вырвать сердце. Кроме того, ежедневно "ученики" пробегали по 10 км, учились стрелять лежа, на бегу, в прыжке с трехметровой высоты...
На последнем этапе подготовки отобрали 160 лучших офицеров, и по окончании учебы командующий подразделением адмирал Николай Виноградов разделил формирование на четыре группы. Первая была направлена на Тихоокеанский флот, вторая — на Северный, третья — на Балтийский, четвертая — на Черноморский и Каспийский. В течение следующего года отряд, в котором служил Борис Астахов, произвел учебные захваты трех подводных лодок, ракетного и торпедного катеров, двух эсминцев и крейсера. Один захват Борису Степановичу запомнился особо. Прибывший из Москвы контрадмирал, медленно прохаживаясь вдоль шеренги, показал рукой в сторону моря. "На рейде стоит эсминец "Гневный". Завтра к 14 часам доложить о захвате... Время захвата и средства для его осуществления избираете самостоятельно. Имеющееся при себе оружие не применять...". Естественно, команда обозначенного объекта ни о чем не догадывалась.
…Они обрушились на палубу с вертолетов, которые "висели" над эсминцем всего по 20-30 секунд. В мгновение ока бесшумно "сняли" вахтенных и нескольких матросов палубной (охранной) команды эсминца — всего 12 человек. Закрыли их и остальных членов экипажа в трюме и рассредоточились по боевым постам. Снялись со швартовых, дали задний ход. В небо ушла белая ракета — захват произведен. На все про все ушло 18 минут. Позже часть экипажа эсминца попала в госпиталь, часть распрощалась со званиями. У ребят из "Омеги" с каждым захватом звания повышались, а количество медалей и благодарностей росло.
— Время шло, а ощущение, что "Омега" создана для серьезных захватов, не исчезало, — вспоминает Борис Астахов. — И однажды время "Ч" пришло. Тридцать "омеговцев" (меня в том числе) вызвали на военную базу в районе Подольска. Помещение, где получали задание, охраняли морские пехотинцы. Нам пояснили: получаем паспорта граждан Западной Германии и разъезжаемся по миру. Поодиночке, чтобы не привлекать внимания иностранных спецслужб, какое-то время "вояжируем" по индивидуальным маршрутам, а когда связники передадут указание, собираемся в определенное время в заданной точке. Что за точка и какое задание, нам не сообщили.
Тщательно изучив свою "легенду" баварского аристократа и получив сумму, позволяющую в любой точке мира довольно долго чувствовать себя истинным арийцем, я тайно выехал в Германию, откуда и началось мое путешествие.
... Потом были многочисленные авиапересадки, пассажирские паромы и суда разных классов. Путешествуя, я пересек всю Юго-Восточную Азию. Исходной точкой оказался город Сува — столица государства Западное Самоа. Море, солнце, пальмы — для русского моряка, уставшего от постоянных физических нагрузок и нервного напряжения, это было едва ли не раем. И вот связник передал последнее сообщение: отправляться на остров Оаху Гавайского архипелага. Туда же съехались остальные члены группы, а там нас ожидал капитан 1 ранга Антон Приходько — руководитель группы.
Антон Петрович с каждым поговорил отдельно, а затем темной июльской ночью всю группу собрали на пляже. Выдали всем акваланги и приказали захватить американскую подводную лодку, стоявшую в бухте на рейде. Быстроходные и тихие аккумуляторные подводные буксировщики должны были доставить "захватчиков" к лодке.
— Группу разбили на четыре подгруппы и каждой выделили по буксировщику. Первый "омеговец" держится руками за "буксир", каждый следующий — за голени впереди плывущего. Выпасть в этой темноте из общей цепи означало бы немедленный конец. К счастью, мы все подплыли к подводной лодке и рассредоточились вокруг нее. Лодка была новая. По информации нашего капитана, на борту находилась только часть заводской достроечной команды, а не полноценный экипаж ВМФ США, так как проводилось испытание ходовой части.
Цепляясь за шпигаты — отверстия стока воды на корпусе лодки, мы выбрались на палубу. Бесшумно "отключили" вахтенного и еще двоих на рубке ходового мостика Обрушились через рубочные люки на центральный пост и голыми руками начали беспощадно "рубить". Через пару секунд все американцы лежали "в отключке". Мы насчитали 19 человек. Часы над штурманским столом показывали 23 часа 16 минут. Операция внутри лодки не заняла даже минуты и оказалась легкой. Вот если бы на лодке была боевая команда в 80-120 человек, тогда пришлось бы туго... Мы оттащили экипаж в носовой и кормовой торпедные отсеки (торпед на борту не было), задраили люки и пошли в штурманскую рубку разбираться с приборами. Сначала все они показались нам необычными, в рубку были выведены датчики скорости, поворотов винта, глубины стоял бортовой компьютер — то, чего на наших лодках мы никогда не видели. Особенно поразили гидроакустические приборы — пришлось даже привести одного американца, чтобы показал, что к чему. В итоге, конечно, во всем разобрались, не смогли только вскрыть сейф с сигнальной книгой, в которой содержались коды переговоров с береговыми постами, пароли и т. д.
Перед тем как отдать швартовые, мы вытащили одного американца на поверхность и попросили его показать выход из гавани. Наш командир хорошо знал английский, поэтому с общением не было проблем. Мы же во время захвата разговаривали между собой на немецком языке (с тем самым баварским акцентом, которому нас основательно учили). А того американца мы "отпустили". Попросту дали сбежать, надеясь, что он вплавь доберётся до берега и расскажет, как "немцы" угнали подводную лодку.
Итак, мы направились к выходу из бухты. Буксирный катер, который при выходе из бухты открывает боновые ворота, запросил пароль. Вместо ответа наш командир направил на катер фонарь Ратьера (сигнальный фонарь со строго направленным световым лучом) и отстучал морзянкой концовку какого-то американского анекдота. На катере замешкались, а мы врубили полный ход, не оставляя им времени на раздумья. Через несколько секунд они решились и начали открывать ворота. Не погружаясь, на полном ходу мы взяли курс на "ревущие сороковые" — сороковую параллель, названную так из-за постоянных штормов, чтобы искали нас именно там. На полпути остановились, погрузились и повернули в противоположную сторону, взяв курс на пролив Цугару, что между японскими островами Хоккайдо и Хонсю, а оттуда — на Владивосток. На острове Русский мы сдали лодку вместе с "живым балластом". Куда потом определили этот трофей — неизвестно. Свое задание мы выполнили.
Много позже Борис Степанович узнал, что наши ученые, чтобы выяснить секрет бесшумного хода лодки, разобрали ее "до винтика". Отечественные подлодки радары улавливали за несколько миль (морская миля равна 1852 м ), американские же — лишь за 100-200 метров. "Взломали" и многие другие секреты. Два года ученые разрабатывали чертежи, а потом советское подводное кораблестроение пошло "вдруг" резко вверх. О захвате подводной лодки пресса не сообщала, но отношения между США и Германией заметно охладились. Американская разведка шерстила Германию и страны-союзницы в поисках подводной лодки, но, как вы понимаете, тщетно.
После всего группу захвата в полном составе собрали, поблагодарили и предложили каждому выбрать место жительства и работу. Флотская жизнь для тридцати "омеговцев" на этом закончилась.
Борис Степанович поведал мне еще, как в разгар перестройки вызвали его в Москву, к Горбачеву. Генсек попросил Астахова рассказать о событиях июля 1958 года. Борис Степанович начал отказываться: "Я подписку давал..." Но Михаил Сергеевич успокоил: "Аннулируем вашу подписку". И прямо из кабинета позвонил министру обороны Советского Союза...
До сегодняшнего дня Горбачев единственный эту историю и слышал.
Вскоре после того как состоялась эта беседа, Борис Астахов скоропостижно скончался. Так ушел из жизни один из последних остававшихся в строю участников таинственной операции "Захват".
От редакции. С одной стороны, все рассказанное автором кажется нелепой выдумкой. Захват лодки, угон ее через океан… Но еще недавно такой же выдумкой казалась информация о секретной операции ЦРУ, организовавшей тайный подъем с более чем пятикилометровой глубины нашей подводной лодки К-129, протараненной американской субмариной.
Есть и еще нечто. Так, болтливый Никита Хрущев незадолго до своей отставки проговорился, что мы-де давно американские лодки изучили вдоль и поперек…
Кто знает, не об этой ли субмарине говорил велеречивый генсек?
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
История одной операции - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
