Поликарпов Михаил Аркадьевич - Русские добровольцы в Югославии. Правда и мифы.
Полагаю, каждый человек живет различными мифами, прочно укоренившимися в сознании, которые и формируют представление об окружающей его действительности. Например, крайне мифологизированы войны. В первую очередь на память приходят пресловутые "белые колготки" - женщины-снайперы из Прибалтики, современный аналог амазонок. Далее, в реальному бою тяжело увидеть противника - и тем более крайне редки случаи рукопашных схваток, поэтому знание всяких единоборств и даже умение метать нож бесполезны. С гранатой под танк в настоящей войне тоже не бросаются. И противника "пачками" не убивают. Война - это своеобразная лотерея, игра в карты со Смертью. Какие-то шансы даются тебе - убить, и какие-то шансы погибнуть. А вообще-то война - это стиль жизни для тех, кто вольно или невольно сделал подобный выбор.
Многие полагают, что в "горячих точках" воюют "наемники" - эдакие накачанные Рэмбо, "загребающие" приличные деньги. На самом деле наемничество в классическом понимании этого термина сейчас существует, наверное, только в среде высококвалифицированных специалистов - в первую очередь, летчиков и авиатехников. Так, в мае 1995 сербами в районе Бихача (северо-запад Боснии) был сбит вертолет армии БиГ, перевозивший высших чиновников мусульманского правительства. Погибли три пилота - с украинскими фамилиями и российскими паспортами, документы и тела при этом попали в руки сербов. Сами летчики числились за "Бориспольскими авиалиниями" (Украина) и должны были возить грузы в Австрии.
Масштабы участия русских добровольцев в гражданской войне на территории Югославии, прежде всего в Боснии, усилиями политиков и журналистов очень раздуты. В 93-м хорваты говорили о полутора тысячах русских, якобы воюющих за сербов. Мусульмане в Боснии в 1994 заявили о пяти тысячах русских "наемников", сражающихся на сербской стороне в тот момент. Я попробую рассказать в этой статье, что же было на самом деле.
В 1992-1995 гг. на территории Боснии постоянно действовали два-три небольших русских подразделения. Суммарное число русских волонтеров на фронте лишь сравнительно недолгое время - зимой-весной 1993 года - превышало полсотни. Всего же, по моим расчетам, через эту войну прошло несколько сотен добровольцев из республик бывшего СССР; как минимум сорок погибли, еще около двадцати стали инвалидами в результате тяжелых ранений. Стелла с именами павших русских добровольцев в 1992-93, храм Святой Троицы в Белграде.
Необходимо понять, что армии в классическом понимании этого слова у сербов в Боснии не было. Структура их могла быть с натяжкой названа территориально-милицейской. Помимо ополченцев и полиции, выполнявшей армейские функции, следует отметить такой элемент как ударные ("юречные", "интервентные") отряды. Именно они аккумулировали в себе отчаянных бойцов-сорвиголов, добровольцев из Сербии и Черногории. Смертность и "текучесть" кадров там были достаточно высокими. В составе ударных отрядов, как правило, действовали и русские.
Эффект многочисленности русских достигался (в том числе) благодаря тому, что мелкие их группы использовались в качестве ударных и диверсионно-разведывательных подразделений, которые появлялись на различных участках фронта. И даже пара русских бойцов в отряде давала переходивший линию фронта слух - "русы на линии" - и вселяла в "турок" (боснийских мусульман) уверенность, что им противостоят многочисленные русские подразделения.
Русские добровольцы участвовали еще в конфликте на территории Хорватии, но наибольшее распространение это явление получило именно в Боснии. Немаловажным фактором стало окончание летом 1992 года боев в Приднестровье. Тогда, напомню, в 1991-92 годах незыблемый дотоле Мир рухнул, наша страна (как и Югославия) распалась, вспыхнув кострами локальных конфликтов. Эти войны не оставили многих людей безучастными - те определили для себя, кто свой, кто чужой, и поехали отстаивать свою правоту, мстить за обиды с оружием в руках. Именно тогда в России появилась определенная категория лиц, для которых война стала - нет, не родным занятием, но способом самовыражения. Летом 1992 года эти люди еще "не остыли" от боев, были уверены в своих силах (они ведь победили, отстояли свободу Приднестровья!), им не нашлось места на гражданке. Они были готовы к новому "делу"... Так, в конце лета первые добровольцы, которые смогли получить загранпаспорта, поехали в новую горячую точку, на этот раз - за пределы "одной шестой"...
Русский Добровольческий...
В сентябре 1992 года в Герцеговине был сформирован первый Русский добровольческий отряд (известный как РДО-1). Основу его составили шесть человек, приехавших из Санкт-Петербурга при помощи питерской охранной фирмы "Рубикон", возглавляемой Юрием Беляевым, также известным в то время как лидер одной из небольших партий националистического толка. Кроме того, к РДО прибились одиночки, которые действовали в Боснии с лета. Возглавил отряд бывший морпех Валерий Власенко, ветеран Приднестровья. Всего численность этой боевой единицы достигала человек пятнадцати, но судьба РДО-1 была недолгой. К концу 1992 года он распался, добровольцы разъехались - кто в Россию, кто - в другие сербские подразделения.
В конце 1992 - начале 1993 годов была сделана удачная попытка организовать переправку русских добровольцев в Боснию и Герцеговину для участия в боевых действиях на стороне сербов (точнее, Армии Республики Сербской). При этом на средства сербских общин городов Горажде и Вишеграда были оформлены российские загранпаспорта и приобретены железнодорожные билеты для нескольких десятков человек. Из Белграда русских на автотранспорте перебрасывали в Восточную Боснию. Организационную помощь в России сербам оказали три человека - уже упоминавшийся Юрий Беляев, Ярослав Ястребов, а также Александр Загребов. Сербские и югославские спецслужбы, видимо, были в курсе и не чинили препятствий прибытию добровольцев.
Для людей непосвященных опять-таки встает резонный вопрос: "Зачем русские поехали воевать в чужие горы?". Мотивов было, конечно, несколько. И они могли сочетаться в одном человеке. Моральные, религиозные, политические... Из глубин сознания всплыло восприятие сербов как братьев. Проводя параллели с судьбой своей Родины, люди не смогли остаться равнодушными к происходящему - и решили дать "бой злу", как они его понимали. Искупить вину России, предавшей сербов. У русских это уже стало традицией. Кто-то, впрочем, искал приключений. Кто-то скрывался от мафии, от милиции, от себя...
На той войне профи были редкостью, зато часто оказывались лю-ди с высшим образованием - они ехали туда, во всем разобравшись и все себе доказав. А потом... они "заболевали" этой войной. Ведь война - это наркотик. Она опустошает людей, выталкивает их назад, в мир, от которого они отвыкли, и затем затягивает обратно... Туда, где все так просто. Вот - враг, а вот - друг. Смысл жизни предельно ясен, и больше не нужно ломать голову над сложными проблемами. Ведь Мир устроен несправедливо, и самый простой способ его изменить, сделав добро, - это убить зло. И каждый решает для себя, как это сделать.
Так, 1 ноября 1992 года под Вишеградом, небольшим городом на Дрине в Восточной Боснии, был сформирован второй русский добровольческий отряд (РДО-2), более известный как "Царские волки". Ядро его составили прошедшие Приднестровье добровольцы. Название отряд получил из-за монархических убеждений нескольких человек. Во главе "волков" встал 27-летний сибиряк Александр, более известный как Ас, получивший боевой опыт в Приднестровье весной-летом 1992 года. По образованию Ас был поваром. Примечательно, что он по состоянию здоровья в Советскую армию не призывался и оружие в руки взял впервые в Приднестровье.
Добровольцы получили обмундирование и оружие с сербских складов, а также были поставлены на довольствие. Русские были в привилегированном положении по сравнению с собственно сербскими бойцами. Кроме обычного жалования, который получали местные ополченцы, в 20-30 дойчмарок в месяц, вышеупомянутые сербские спонсоры доплачивали еще по несколько десятков DM - расчеты на территории Югославии велись не в привычных нам долларах США, а в немецких марках.
С господствующих над городом высот Вишеград в конце 92-го чуть ли не в упор расстреливался мусульманами, а сельская округа его подвергалась безжалостными карательными акциями "турок". В ноябре-декабре в районе Вишеграда отряд, действуя как самостоятельно, так и совместно с сербами, провел серию удачных диверсионных и разведывательных операций, по-сербски - "акций".
Сам РДО достиг в декабре численности 14 человек. Отряд благополучно пережил болезнь роста и внутреннюю борьбу за власть. Это явление - неизбежное в подобных структурах, где действуют законы "военной демократии" - и добровольцы сами себе выбирают командира, доверяя тому свои жизни.
Казаки
Если вначале курировавшие приезд добровольцев в Боснию сер-бы, видимо, рассчитывали на использование нескольких небольших русских единиц на ответственных участках фронта, в первую очередь, для подъема боевого духа сербских ополченцев, то в конце 1992 года появилась идея собрать в районе Вишеграда значительное количество уже хорошо зарекомендовавших себя в боях русских. Отныне их набирали сроком на два месяца, причем им были обещаны - и выплачены определенные суммы денег. Так, с 1 января 1993 года в Вишеграде параллельно с РДО-2 появился и действовал казачий отряд численностью около сорока человек, так называемая Первая казачья сотня во главе с человеком, более известным как Александр Загребов. Люди приехали в основном из Ростовской области, Поволжья и Москвы. Казаки действовали, как и РДО-2, в качестве ударного отряда пехоты. Сам Загребов в 1992 году воевал на стороне сербов в Сербской Краине. Он сумел сочетать в себе функции вербовщика и командира отряда, то есть смог организовать отправку в Боснию нескольких десятков человек, а в течение января 1993 командовал уже упомянутым казачьим отрядом. И общий язык с сербами он находить умел очень хорошо, видимо, сказался предыдущий опыт. По моим данным, Загребов продолжил выступать в роли вербовщика и после окончания этой войны.
Той же зимой в Скелани - небольшом поселке при ГЭС ниже по течению Дрины - появилась группа, состоящая из бойцов, организованных - в том числе - при помощи уже упоминавшегося Юрия Беляева. Это подразделение действовало против мусульман, закрепившихся в укрепрайоне Сребреница. Командовал группой старший лейтенант-артиллерист Александр Александров. Ранее он также участвовал в боевых действиях в Приднестровье. Возглавляя группу во время диверсионного рейда, 21 мая 1993 года Александр подорвался на мине-растяжке, преграждавшей тропу. После гибели командира скеланийская группа распалась по стандартному сценарию - часть уехала в Россию, несколько человек ушли в другие русские подразделения.
В Вишеграде отношения РДО и казаков первой сотни не сложи-лись; их совместные операции первоначально успеха не имели. Загребов, как "боевой офицер" и командир более крупного отряда, претендовал на командование всеми добровольцами; "Царских волков" такая ситуация не устраивала. Взаимная неприязнь очень мешала. В связи с этим, согласно достигнутому соглашению, в конце января РДО-2 ушел в Прибой, город в северо-восточной Боснии. Ас отошел от командования, обидевшись на всех, и остался в Вишеграде в качестве частного лица.
В городке в качестве единственной русской боевой единицы остались казаки. После ранения Загребова казачий отряд разделился на две группы, во главе каждой из которых был поставлен свой атаман. Одна из этих них, которую возглавлял донской казак Геннадий Котов, провела несколько удачных диверсионных операций, но затем попала в засаду. В ходе боя Котов погиб.
В марте 1993 года в казачьих группах основательно поменялся состав. Старая смена уехала, приехала новая, также сроком на два месяца. Реально прибыло около тридцати, в основном "необстрелянных" добровольцев, лишь объединенных термином "казаки". Казаки недолюбливали "ненастоящих" казаков - "мужиков" (по их определению), поэтому произошло фактическое разделение отряда на три смены - казачью, "мужицкую" и смешанную.
В начале весны 93-го сербы в том районе провели ряд удачных наступательных операций, успехи которых были сведены на нет нехваткой сил и начавшимся мусульманским контрнаступлением. "Турки" в тот момент получили большое количество военного снаряжения с гу-манитарными конвоями ООН и повысили свою боеспособность. Вер-нувшийся из "отпуска" Ас в течение марта возглавлял сводный сербо-русский отряд, куда входили и все "казаки" второй смены. 30 марта Александр уехал в Россию, сопровождая тяжелораненого бойца. В дальнейшем Ас приезжал в Боснию, а в 1999 - в Косово.
12 апреля 1993-го именно этим русским пришлось участвовать в самом тяжелом бою - за высоту Заглавак. Тогда десяток русских добровольцев "мужицкой" смены и несколько сербов, защищая ключевую высоту, выдержали серию атак мусульман. В пелене снежной бури озверевшие от крови и близости победы моджахеды неоднократно бросались на позиции русских. Бой длился четыре часа. Обороняясь в полуокружении, добровольцы понесли самые тяжелые потери за всю войну (в рамках одного боя): трое бойцов было убито и еще трое получили тяжелые ранения. Впоследствии мусульмане признали гибель в ходе боя более семидесяти (!) своих бойцов, в том числе командира бригады. Около сотни "турок" получили ранения. По меркам той войны такие потери ударных подразделений считались серьезными. Так, в ходе боев за стратегически важную гряду Игман в июле 1993 года сербские ударные подразделения потеряли 64 человека убитыми и около двухсот ранеными.
Высота была разблокирована подошедшими казаками; и оборо-нявшиеся русские получили возможность отойти. После этого Заглавак на какое-то время был занят мусульманами, но схватка обескровила их ударные отряды и на этом участке фронта воцарилось затишье...
На фоне мирной передышки произошел очередной раскол и в са-мих группах русских добровольцев. Причиной его были взаимное неприятие казаков и "мужиков", отсутствие сильного лидера, а также обида на местное сербское командование за пассивное поведение во время боя 12 апреля. Часть русских - по окончании двух месяцев на фронте - уехала в Россию, оставшиеся вошли в состав различных сербских подразделений.
Всего в Вишеграде сейчас девять могил русских добровольцев, одна из улиц города носит имя Козачка - она названа в честь казаков, воевавших там в 1993 году. Как признают сербы, именно русским принадлежит заслуга в том, что Вишеград сейчас не в руках мусульман.
В течение февраля-марта 1993 года "Царские волки" действовали против Тузлинской группировки в Прибое, где на тот момент шла позиционная война и РДО-2 участвовал в ряде тактических наступательных операций. Командиром отряда добровольцы избрали опытного майора-"афганца, "Эдика". За время его руководства отрядом РДО-2 потерял одного человека: 10 марта в бою за село Преловина погиб молодой москвич Дмитрий Чекалин. В конце марта отряд передислоцировался на юг, в Илиджу (пригород Сараева), но не нашел там "общего языка" с сербами и вскоре уехал в Подграб, где вошел в состав гарнизона Прачи и провел несколько удачных операций против Горажданской группировки. В мае Эдик уехал в Россию. В дальнейшем он работал в России в охранных структурах, в 1999 году участвовал в боевых действиях в Косово, получив там множественные осколочные ранения.
Во главе отряда встал, сменив Эдика, капитан-десантник Михаил Трофимов, также "афганец". Только что приехавший в Боснию и сразу же избранный командиром, Михаил погиб 7 июня 1993 года, в первом своем бою здесь при попытке взять "языка" в тылу противника.
На фронте установилось затишье. В августе 1993 года, во время очередного перемирия, деятельность РДО-2 была добровольцами при-остановлена. Монархическое черно-желто-белое знамя отряда сдали на хранение в Храм Святой Троицы в Белграде, а остававшиеся на тот момент в Боснии бойцы перевезли гроб с телом Михаила Трофимова в Одессу.
"Царские волки" были наиболее успешным русским отрядом. За восемь месяцев боев они провели множество боевых операций, уничтожив несколько десятков бойцов противника и потеряв при этом четыре человека убитыми. Тогда же, летом 1993 года, в храме была установлена мраморная доска с именами десяти русских, погибших за Сербию. Правда, реально, к этому моменту, их было уже больше...
Эпилог
Так закончился период массового участия русских в той войне, совпавший с переходом всей войны в вялотекущую фазу. В дальнейшем количество русских в Республике Сербской значительно уменьшилось, что было вызвано, с одной стороны, переходом войны в позиционную стадию, а с другой - проблемами при оформлении паспортов и приобретении билетов до Боснии у, как правило, малоимущих желающих туда отправиться.
Русские в Боснии сформировали некую субкультуру, с сербо-русским слэнгом, с неписаным кодексом чести, не допускавшим, например, убийства пленных или женщин, предполагавшим обязательный вынос раненых с поля боя, месть за павших. Добровольцы сами себя часто называли не по именам, а по кличкам. Группы бойцов обычно состояли из семи-пятнадцати человек - более крупные отряды вскоре неизбежно раскалывались, бойцы группировались вокруг новых лидеров.
Обычно люди приезжали на пару месяцев, а потом возвращались опять. Рекорд беспрерывного пребывания на фронте поставил уроженец Гродно, выпускник экономического факультета Ленинградского университета Валерий Гаврилин, который приехал в Боснию в ноябре 1992 года - и 21 апреля 1995-го погиб в боях за Сараево.
Летом 1993 года была попытка организовать интернациональный отряд под эгидой Русского Национального Легиона (РНЛ), но она закончилась неудачей. Вопреки утверждениям многих журналистов, "баркашевцы" - боевики РНЕ - в боевых действиях участия не принимали. Это - типичный пример того, как пресса пыталась сделать "антирекламу" добровольцам.
В дальнейшем наибольшую известность получил базировавшийся в пригороде Сараева и действовавший в различных районах Боснии РДО-3 во главе с Александром Шкрабовым (погиб в июне 1994). С осени 94-го русские волонтеры действовали в составе сербского ударного подразделения "Белые волки", а также ряда других сербских частей. Журналисты порой путают "Белых волков" и "Царских волков". Это два разные подразделения. "Белые волки" - это собственно сербский ударный отряд (порядка роты), "Царские..." - исключительно русский (до взвода), отряды к тому же существовали в разные годы.
После окончания конфликта основная масса бойцов вернулась домой. На кладбище Дони Милечи под Сараево сейчас находится семнадцать могил русских добровольцев, преимущественно из состава РДО-3 и "Белых волков", погибших в боях в 1994-1995 годах. Часть русских получили сербское гражданство и остались жить там или в "большой" Сербии.
Добровольцы очень не любили, когда на их крови наживаются. Воевавшие в Боснии небезосновательно считали, что вербовщики присвоили себе значительную часть денег, выделенных сербами.
После окончания войны большинство добровольцев вернулось в Россию, где они как-то пытались себя найти в мирной жизни, чаще всего работая в охранных структурах или на других работах, не требующих особой квалификации. Как правило, в криминал они не пошли, никаких профессиональных "солдат удачи" из их среды также не вышло.
Весной 1999 года русские, в том числе ветераны боснийского конфликта, воевали в Косово в составе нескольких отрядов. "Русские" - это конечно, условно - там было очень много парней с Украины. В боях с албанцами добровольцы понесли потери - погибло как минимум трое ребят, было много раненых. Несколько русских также участвовали в боевых действиях с албанцами и в Македонии осенью 2000 года. Ко-совский конфликт еще раз подтвердил, что в России по-прежнему сохраняются те условия и социальная среда, когда значительное количество людей готовы были поехать в другую страну воевать. В первую очередь, по идеологическим причинам, но если есть определенное финансирование и кто-то занимается организацией, то можно найти удивительно большое количество людей, готовых пойти на смертельный риск... В принципе, эта среда является той социальной базой, на которой можно построить регулярную армию. Остается, правда, открытым вопрос, как будет выглядеть эта самая профессиональная армия - приобретет ли она черты нормального армейского коллектива или будет служить своеобразным прибежищем для разного рода "диких гусей", воюющих за "боевые", пока их платят... Конечно, добровольцы - не очень дисциплинированные люди, но и современная Российская армия строгой дисциплиной также не отличается.
Воевать за идею – не грех Рассказ русского добровольца, защищавшего Косово
То, как Запад закрывает глаза на насильственную албанизацию Косово, как он нагло продавливает провозглашение независимости этого исконно сербского края, как в центрах власти «цивилизованной» Европы привечают недавних головорезов-боевиков из так называемой «Армии освобождения Косово» (АОК), заставило меня вспомнить интервью, которое я взял в августе 1999 года у русского добровольца, участника войны на многострадальной земле сегодня уже бывшей Югославии. Уверен: в свете последних событий оно стало еще актуальнее.
-Скажи, Михаил, ты наемник?
-Нет! — Резко, с обидой. — Наемник воюет за деньги. Ни я, ни один из русских, кто был со мной, не получили за свою службу в Югославии ни копейки и не стремились к этому. Наемнику все равно, кого убивать. Мне — нет. Да и вообще разве можно убивать за деньги?! Это же грех.
-А за идею убивать не грешно?
-Воевать за идею, — поправляет он, — не грех.
-В чем состояла твоя идея?
-Помочь нашим единоверцам, братьям-сербам. Это, если хочешь, был зов души, сердца. Это святое. На них ополчилась вся Европа. Албанцы и косовары — лишь инструмент большой, грязной и коварной политики разрушения Югославии, унижения православных сербов…
Мы встретились в маленьком зеленом сквере Замоскворечья. Он улыбнулся, видимо из вежливости, но улыбка не растопила лед. Говорить с незнакомым журналистом он остерегался: ваш брат такого понаписал и про Боснию, и про Косово, и про нас, добровольцев то есть… Понимаю, соглашаюсь, но не сдаюсь, и лед постепенно тает…
-А что тебя толкнуло на эту поездку?
Снова пауза. Смотрит на меня, как на допросе, буравит насквозь. Потом откидывается, улыбается и на мой вопрос отвечает своим:
-А что побудило твоего отца написать письмо Сталину с просьбой отправить его, кинооператора и журналиста на гражданскую войну в Испанию?
Развожу руками: все ясно.
-Стало быть, за идею. А тут говорили, что добровольцами в Югославию отправлялись одни безработные, чуть ли не бомжи, неудачники в семейной жизни…
-Там, — он сделал паузу, чтобы подчеркнуть это слово, — я таких не встречал.
-А как у тебя с работой?
-Сейчас безработный. А уезжал с очень хорошего места. Все было в порядке.
-Вся западная пресса была забита сообщениями об этнических чистках в Косово, даже проходила информация о том, что в них принимали участие «русские наемники».
Снова укоризненный взгляд — это за «наемника». Но ведь не мои слова, так, мол, писали.
-Хочешь правду? Мою правду? Вранье это все!
И начинает долгий рассказ о «его правде», о той, которую он видел своими глазами, которую пережил сам.
Жена поначалу «не пускала». Если бы речь шла о России, говорила она, я смогла бы понять, а Югославия — слишком далеко, страшно и непонятно. Ему-то все было понятно. Убеждал, как мог. Убедил, даже рюкзак на дорожку собирала. А сынишка… Он был в восторге: «Папка на войну едет!».
-Лично я считаю, — говорит Михаил, — что Россия — это больше, чем государство, что там, в Югославии, проходит ее дальняя граница, наша духовная граница, и ее, эту границу, надо защищать. Еще Михаил Булгаков устами генерала Чарноты в «Беге» говорил: «Россия не вмещается в шляпу, господа нищие. Ее никто не подаст. Я буду сидеть у ворот рая и просить. Просить Родину, и никто не подаст». Поэтому и я считаю, что родина наша славянская не вмещается в шляпу, и никто нам не подаст ее. Отнять, отколоть от нее куски — да, тут охотников много. Поэтому не поехать туда воевать за сербов лично я просто не мог. Мои ребята, с которыми я воевал, — тоже. Уж за кого-кого, а за сербов…
-Как добирались в Югославию, в чем была главная сложность?
-В нехватке денег на дорогу. Рванулся было к американскому посольству: в дни его «осады» во время бомбардировок Югославии там было столько вербовщиков! Там же и пожертвования собирали. И зюгановцы, и жириновцы, и зр-эн-евцы, и анпиловцы, и из той же «Памяти». Все перегрызлись между собой. И знаешь, ни у кого из этих «патриотов-интернационалистов» ни копейки для нас не нашлось, даже несмотря на мои боснийские документы. Я ведь и там, в Боснии, успел уже повоевать. Куда, в чей карман утекли эти пожертвования, одному Богу известно.
-И чем же все кончилось?
-По-нашему, по-братски, по-российски. Начальник одного из моих «однополчан» — фирма у него тут небольшая, — когда узнал, что нам не на что добираться до Югославии, тотчас сам выложил деньги на стол. И пожалел еще: если бы не бизнес, да не беременная жена, махнул бы с нами. Я ему верю.
-Сколько вас было в одной части?
-Русских 12 человек. Больше не положено. Таков был приказ сверху. Наверное, из политических соображений. Честно говоря, сербы побаивались больших скоплений русских воинов. Помнишь гумилевскую теорию о «пассионариях» — людях, склонных к риску, которые его ищут, любят играть со смертью? Так вот, если таких — а наши как раз и были такими — соберется человек сорок-пятьдесят, они способны на очень многое, но начинают действовать самостоятельно, сами ищут противника, не следуют приказам командования, даже игнорируют их. Наши вытворяли иногда вещи хотя и лихие, но просто безумные.
Твоим коллегам об этом вряд ли известно, ведь о нас писали только в политических комментариях, да всякие гадости, ложь. Один отряд — тоже из двенадцати россиян — преследовал банду аоковцев из трехсот головорезов, а те ушли через границу в Албанию, в свой тренировочный лагерь, где американские инструкторы дрессировали всю эту нечисть. Они думали, что мы остановимся. Наши же наплевали на границу, ворвались в их лагерь — а это километра три за кордоном — разогнали и ополовинили всю эту банду. Остальные просто с визгом разбежались. Американцы — их было человек сорок — оказались покрепче, схватились за оружие, вступили в бой. Наши и им дали прикурить. Тогда те вызвали по рации на подмогу вертолеты «Апач». Ребята врезали по одному из гранатомета и завалили. Второй драпанул. Потом американцы врали, что-де «неисправный» был вертолет. Про бой умолчали — стыдно было. А наши ушли без потерь. Но за такую «инициативу» всыпали нам крепко: в этой войне политический фактор играл чрезмерно большую роль.
-Не могу удержаться от банального вопроса: страшно бывало?
-Скрывать не буду, бывало страшно. Но не в бою. Как у других, не знаю. Скажу о себе. Когда идешь в бой, у тебя есть задача, поставленная командиром: выбить противника, ликвидировать огневую точку, освободить населенный пункт, ну и так далее, вариантов много. Ты идешь, и, в силу своих способностей и везения, стремишься выполнить эту задачу. Ты становишься тем самым «пассионарием». Нечто такое, что выше тебя, опьяняет, влечет, и начинаешь принимать решения автоматически. Включаются инстинкты. Сказывается и опыт, и внутренняя готовность к поступку. И только потом, когда стресс боя позади, замечаешь, что у тебя расстреляно пять или шесть рожков, что у тебя на пальцах по три кольца с чекой от гранат, брошенных тобой в горячке схватки, а порой и что сочится кровь. А когда это случилось, в какой момент ты все это сделал, — не вспомнить. И тут-то охватывает страх, и по спине ползет запоздалый холод от того, что могло бы произойти, но, к счастью, не произошло.
-Расстреливать врагов не приходилось?
-Не приведи Господь!
-А присутствовать при расстрелах?
-Хочешь верь, хочешь нет, твое дело. — Он снова заводится, видимо, достали с подобными вопросами, стучит ладонью по сердцу. — Говорю тебе, что в сербской армии был железный приказ: никого не расстреливать, раненых не добивать, всех захваченных бандитов сдавать полиции. Даже пойманных с оружием в руках. Этими приказами мы в какой-то степени были повязаны. В нас стреляют, мы с сербами окружаем бандитов, разоружаем их, кто-то в пылу схватки хочет свести с ними счеты, а тебя хватают за руку: ты что, с ума сошел, приказа не знаешь?! Ну, чертыхнется солдат, плюнет и… подчинится. Вот тебе и «этнические чистки»!
-Значит, ты настаиваешь, что таких чисток не было?
-Я уже говорил и повторяю: это грязное вранье. Могу говорить то, о чем знаю из собственного опыта. Тот, кто знакомился с историей Югославии, и особенно Косово, помнит, когда и почему появились там албанцы, как они вели себя там, чем занимались, как вытесняли сербов с их исконных земель, истребляли их физически, рушили их храмы. А в последнее время, когда была создана эта бандитская «Армия освобождения Косово», когда их главари вроде Хашима Тачи, подобно Шамилю Басаеву в Чечне, надели приличные костюмы и возомнили себя политиками, они решили, что их час настал. Они стали под прикрытием АОК «просачиваться» в Косово, развязали там настоящий антисербский террор. Тогда-то в Косово и вошла сербская армия, ударила по аоковцам. Те разбежались: по горам и лесам да за границу. Началась партизанщина, а точнее — самый откровенный бандитизм. И тут же появились «советнички» из НАТО, стали наскоро натаскивать их да вооружать. К ним примкнули наемники, слетелись европейские и американские албанцы, прошедшие службу в их армиях, спецназе. И пошло-поехало! Их забрасывали в Косово, они создавали там по лесам и горам тайники с оружием, боеприпасами, продовольствием — сколько таких «точек» я видел своими глазами!
-Откуда ты знаешь, что в их рядах были иностранцы?
-Ну, мы же не лопухи! Во-первых, по радиоперехвату слушали их переговоры со своими базами в Албании и еще где-то за пределами Косово. Кстати, среди них были и чеченцы. Со мной служил парень с Северного Кавказа, он знал их язык и засек разговоры. Так вот с ними воевали спецы высшего класса. И стреляли снайперски. Метров с трехсот в циферблат наручных часов попадали! Аоковец на такое не способен. Во-вторых, скажу тебе, что в отличие от них албанцы или косовары — воины плевые, да к тому же трусы. Чуть что — бегут или руки вверх, знают же, что их не расстреляют. Приходилось сдавать их в полицию, как приказано…
-А когда они брали в плен сербов или такого добровольца, как ты, что с ними делали?
-Твоим читателям лучше об этом не знать.
-И все же…
-Ладно, ты сам просил. Одного мы нашли сидящем на коле — прямо на обочине, чтобы мы не прошли мимо. Весь истерзан, изувечен, и на коле. Кстати, сажать пленных на кол для аоковцев — дело привычное. Иногда мы входили в деревню, а вдоль дороги — с десяток таких колов с жертвами: местные жители-сербы, захваченные в плен солдаты, кто-то еще жив… Освободители!
Другого, из наших, хотя и не русского, собирали по частям по всей деревне. Тоже сделано умышленно, в устрашение. Не хочу об этом. Скажу одно: с этими, с позволения сказать, людьми сейчас обнимается вся Европа и Америка, их защищала вся военная машина НАТО, все политики Запада. Хочу надеяться, что рано или поздно там поймут, с кем связались. Хотя… Политика!
-Про наемников-иностранцев. В чью пользу было соотношение «вы-они»?
-Натовцы и наемники — вояки настоящие. Но с нами им тоже было трудновато: когда они узнавали, что среди сербов есть еще и русские, предпочитали не ввязываться в бой. Поверь — не хвастаюсь, это вполне объективно. Иногда мы вдесятером шли против сотни аоковцев. Да и потом у нас же был радиоперехват, мы слышали, какого они о нас мнения.
-Как относились к вам сербы?
-Если бы я был посентиментальнее, пустил бы сейчас слезу. Это трудно описать, но ощущалось во всем. Слово «братушка» было там не просто обращением, а как в той песне: «Дороже всех красивых слов». Они же понимали, что мы пришли к ним не ракию пить, а воевать за них, помогать им, может быть, и ценой жизни. Пусть это патетика. Не люблю ее. Но куда денешься! Так было. И знаешь, в нас видели всю нашу страну. Братскую страну, братский народ. Было и радостно, и горестно. Радостно потому, что так оно и было — мы представляли часть нашего народа, который, я уверен, поддержал бы нас. А горестно оттого, что из-за политических соображений мы отдали наших братьев-славян на растерзание аоковцев и стоящих за ними натовцев.
-Какое, помимо боев, самое сильное впечатление от пребывания в Косово?
-Уход из Косово вместе с югославской армией. 11 июня нам сообщили, что подписан договор, и Югославия должна вывести оттуда свои войска. Наша бригада уходила одной из последних. Ехали через Приштину. Ее уже заняли англичане. Едем колонной по правой стороне улицы, левая занята английской техникой. Англичане смотрят на нашу колонну с плохо скрываемым опасением и удивлением: откуда же столько техники? Ведь, как трубила их пропаганда, бомбардировки разгромили чуть ли не всю югославскую армию!
И вот идут по Приштине наши танки Т-34, Т-72, Т-80, гаубицы, самоходки, бронетранспортеры с пехотой, снова танки. Над каждой машиной знамена: трехцветные — югославские, с золотыми крестами — православные боснийские, хоругви с ликами святых, есть и знамена царя Душана с двуглавыми белыми орлами. Словно вся история Сербии идет вместе со своим войском. Казалось, все сербское население вышло прощаться со своими защитниками: суровые лица мужчин, плачущие женщины. Сербы-солдаты молча сидят на броне, помахивают оружием. Они уходят проданные и обманутые своим президентом, Европой, нашими политиками. Но с высоко поднятой головой, непобежденные и наверняка с надеждой на то, что настанет день, когда они вернутся…
Двенадцатого апреля 1993 года, десять русских добровольцев, удерживали стратегически важную высоту Заглавак на протяжении шести часов. Они героически держали оборону от натиска боснийских мусульман, которые превосходили их во много раз по численности. Сражение за высоту Заглавак является очень ярким примером полученного в многочисленных боях опыта у русских добровольцев.
Его смело можно сравнить с подвигом бойцов Псковской дивизии в Чеченской республике в 2000 году. Тогда русские добровольцы в количестве десяти человек при защите стратегически важной высоты смогли выдержать атаки мусульман. Почувствовавшие кровь и близость победы моджахеды-наемники, сражавшиеся на стороне боснийской армии, раз за разом лезли на позиции российских добровольцев. Моджахеды и босняки-мусульмане старались засыпать высоту минометным огнем. Флаг России, который был поднят над высотой Заглавак, подействовал на них словно красная тряпка на быков. На протяжении шести часов отряд добровольцев, терпя ряд потерь, героически отбивался под грохот артиллерии и минометных снарядов до подхода помощи.
Стоит отметить, что в процессе боя парней поддерживала всего лишь ограниченная снарядами сербская артиллерия. Русские добровольцы находились в полуокружении: троих бойцов убили на поле боя, а еще троих тяжело ранили. Соперник в свою очередь вынужден был признать гибель восьмидесяти бойцов, погиб в том числе и командир их бригады.
Успеха удалось достигнуть благодаря не только подходу подкрепления, но и наличию пулеметов, которые имели большой запас боеприпасов. По мнению военных экспертов, такая численность потерь для ударного подразделения считается очень серьезной, особенно по меркам гражданской войны в Югославии. Высоту полностью разблокировали поспешившие на помощь казаки и сербы; оборонявшимся русским была предоставлена возможность немного отойти. Позднее Заглавак на небольшой промежуток времени заняли бошняки, но этот бой обескровил одну из их отборных бригад: в итоге на том участке фронта надолго воцарилась тишина.
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Югославия... - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
