Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 12:44 | Сообщение # 21
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
В ночь с 6 на 7 августа 1-я латышская бригада вместе с 52-й стрл. дивизией форсировали Днепр и на рассвете атаковали выдвинутые перед Каховкой белые позиции. Весь день шел ожесточенный бой и к 5 часам вечера латыши захватили Малую и Большую Каховку. Получив подкрепление — 15-ю стрл. дивизию, Латышская дивизия продолжала наступление, ведя бои с арьергардом отступающих белогвардейцев. Но 12 августа подоспевшая кавалерия ген. Барбовича с 4 броневиками стремительно атаковала вырвавшуюся вперед 1-ю латышскую бригаду, разбила 1-й Усть-Двинский и 3-й Курляндский латышские полки и, прорвав фронт, вошла во фланг 2-й латышской бригады и 15-й дивизии. 4-й Лифлянд-ский лат. полк попал в кольцо белой кавалерии и был изрублен казаками. Погибли все до одного латышские командиры, и только около сотни стрелков спаслись тем, что сдались в плен. Лифляндский лат. стрл. полк разделил участь 5-го Особого лат. полка и перестал существовать.
По всему фронту началось отступление красных. Советский публицист П. Л. Ольшанский в своей книге “Рижский мир” писал:
“12 августа началось контрнаступление Врангеля. Командование Красной армии вынуждено было те резервы и подкрепления, которые уже двигались на Польский фронт, срочно повернуть на юг против Врангеля. В результате положение советских войск, дравшихся уже на подступах к Варшаве, резко ухудшилось. Красная армия не могла преодолеть барьер, созданный перед Варшавой”.
Не будем утверждать, что августовское наступление Белой армии спасло Польшу от большевизации еще в 1920 году, но во всяком случае, оно дало возможность Польской армии перейти в наступление, которое закончилось разгромом армий Тухачевского и Буденного. Но теперь, как и осенью 1919 года, на Белую армию набросились все главные силы советских войск. Ленин опять обратился с воззванием[64]:
“Врангелевский фронт — это есть тот же Польский фронт, и вопрос о войне с Врангелем — есть вопрос о войне с Польшей”.
Но иначе думал Пилсудский. По уже изложенным выше причинам, Пилсудский и не думал покончить с большевиками, и победы русских антикоммунистических сил его только раздражали. 19 сентября польская мирная делегация прибыла в Латвию, которая уже 11 августа поспешила заключить мир с Лениным. В Риге польскую делегацию уже ожидал советский представитель А. Иофе, тот самый, который подписал похабный Брест-Литовский мир с кайзеровской Германией. В октябре 1920 г., когда красные армии были на голову разбиты и выброшены из Польши, и советская власть, как и год тому назад, стояла на краю гибели, Пилсудский опять заключил с большевиками мир. Он оставался последовательным: раз была цель уничтожить армию ген. Деникина, то, естественно, цель эта распространялась и на армию ген. Врангеля. Заключение мира с поляками, как и осенью 1919 года, развязывало руки Ленину для расправы над русскими антикоммунистическими силами. По этому поводу, упомянутый выше советский публицист П. Л. Ольшанский в своей книге “Рижский мир” пишет:
“Исходя из необходимости немедленного окончания войны с Польшей для разгрома Врангеля, продолжающего наступать и создавшего непосредственную угрозу Донбассу, Советское правительство решило согласиться на линию границы, на которой настаивала Польша”.
Такая же благожелательная для большевиков политика проводилась и в прибалтийских странах, заключивших с Советами мир еще раньше Польши. Так, например, правительства прибалтийских стран запрещали своим гражданам вступать в антисоветские армии. Знакомый уже читателю латышский историк Андерсонс в своей “История Латвии 1914—1940” отмечает (с. 586):
“Так как некоторые офицеры Латвийской армии русской национальности начали поддерживать набор добровольцев для Врангелевских войск в Крыму, 20 октября вмешался ген. Балодис и приказал вербовщиков арестовать, 5 офицеров были высланы из Латвии. Этим было покончено с “врангелиадой” в Латвии”.
Большевики за такую услугу ген. Балодиса не забыли. Когда в 1940 году Красная армия оккупировала Латвию, он был арестован органами НКВД и отправлен на Архипелаг ГУЛаг — безвозвратно.
КОНЕЦ ЛАТЫШСКОЙ ДИВИЗИИ
После заключения Пилсудским мира с большевиками, поражение Русской Белой армии было предрешено. Еще до заключения мира, формально, на Южный фронт начали перебрасываться красные дивизии с Польского фронта и к октябрю 1920 года в Таврии находилось три советских армии: VI и XIII общевоинские и 2-я конная. Кроме того, и армия анархистов-махновцев, насчитывавшая свыше 5000 бойцов.
В одной только XIII армии И. Уборевича числилось 54028 штыков, 10118 сабель и свыше 300 орудий. VI армией командовал А. Корк и 2-й Конной армией — И. Федько. Против этих армий ген. Врангель мог выставить на фронте всего 4 корпуса: Добровольческий, 2-й и 3-й пехотный, Донской и группу кубанских казаков и черкесов. Всего на Таврическом фронте — 33000 штыков и сабель. Таким образом, одна только XIII советская армия превышала белых численностью в два раза, а вместе с VI армией Корка, 2-й конной Федько и махновцами — в 4 раза. К концу октября сюда прибыла и 1-я конная армия Буденного и отдельные сибирские дивизии.
Еще в сентябре Латышская дивизия была переведена из XIII в VI армию и вошла в организованную В. Блюхером ударную группу. После ликвидации Польского фронта Латышская дивизия опять получила пополнения, заполнив ими поредевшие ряды. Кроме прибывших из Польши латышей, в дивизию вошли русские и венгерские интернациональные части, и в октябре в ней числилось 18028 стрелков и командиров, из которых 2300 были партийными коммунистами.
21 сентября, приказом Ленина, командующим Южным фронтом был назначен Фрунзе, а членами Реввоенсовета фронта — палач Венгрии Бела-Кун и С. Гусев.
28 октября Латышская стрл., 15-я, 21-я дивизии и 1-я конная армия Буденного двинулись в наступление. После короткого боя, 1-й Усть-Двинский лат. полк захватил село Антоновку, а 3-й Курляндский лат. полк — село Константиновку. Видя невозможность противостоять громадному перевесу красных в открытой степи, ген. Кутепов начал отводить Добровольческий и Донской корпуса к Перекопу. 30 октября Латышская дивизия, 6-я и 11-я кавалерийские дивизии пытались было отрезать отступление белых у села Агаим, но контратакой были отброшены назад. 31 октября Корниловская и Дроздовская дивизии разгромили 4-ю советскую кавалерийскую дивизию и соединились с Донским корпусом.
Против отходящих частей Добровольческого корпуса командир 2-й латышской бригады Ф. Лабренцис направил 6-й Тукумский лат. стрл. полк, 2-й латышский дивизион и части 14-й советской дивизии. Удачным маневром белогвардейцы окружили стрелков, начался свирепый бой. Латыши сопротивлялись около трех часов, но были уничтожены концентрированным пулеметным огнем. Остатки добиты штыками в рукопашном бою. На поле боя пало 29 латышских командиров. Помощник командира 6-го лат. стрл. полка П. Бернхардс был схвачен и расстрелян на месте. 6-й Тукумский лат. стрл. полк был уничтожен. Фрунзе не удалось отрезать от Крыма белые войска и они планомерно отступили за Перекопский перешеек.
В беспрерывных двухмесячных боях в Таврии, Латышская дивизия снова понесла громадные потери убитыми и ранеными. К началу последнего штурма Перекопа 7 ноября Латышская дивизия, после уничтоженных 5-го Особого, 4-го Лифляндского и 6-го Тукум-ского лат. стрл. полков, уже не представляла прежней грозной силы. Но латышские стрелки устлали своими трупами Таврические степи за торжество коммунизма в России не зря. Латышский академик Я.Крастынь в своей “Истории латышских стрелков” отмечает[65]:
“Латышская стрелковая дивизия сыграла важную роль в захвате Каховского плацдарма и отражении первых попыток Врангеля ликвидировать его”.
Несмотря на безнадежность положения, ген. Врангель решил защищать Крым до последней возможности. На Турецком Валу были построены новые укрепления. Вдоль его вершины тянулись линии окопов с бетонированными пулеметными гнездами и блиндажами, перед Валом — густые проволочные заграждения. Однако белое командование сделало громадную ошибку, не уделив внимания укреплению правого фланга Литовского полуострова, который выходил к Сивашскому заливу, ибо считалось, что через воды залива красные пройти не смогут. Так бы и было, но лето и осень 1920 года выдались на редкость сухими, к тому же, как на зло, в октябре западный ветер выдул много воды в Азовское море и Сивашский залив настолько обмельчал, что его уже было нетрудно перейти вброд. В некоторых местах глубина не превышала трех футов, а кое-где вода замерзла до дна. Это непредвиденное обстоятельство крайне неблагоприятно отразилось на обороне Крыма и дало возможность советским войскам захватить Крым в короткое время.
Первым эшелоном на штурм Перекопа Фрунзе бросил VI армию Корка, в которую входила и Латышская дивизия. За частями VI армии следовали на своих тачанках банды анархистов Махно. Оборону на Турецком Валу держали три пехотных полка во главе с Дроздовской дивизией и многочисленные артиллерийские батареи; на Юшанских позициях — Корниловская и Марковская дивизии; на Литовском полуострове — Кубанская дивизия ген. Фостикова. Эта группа должна была отразить штурм VI армии и группу махновцев Каретника.
Поскольку данное повествование — не история Гражданской войны, а только разбор роли в ней латышских стрелков, то и при описании взятия Крыма Красной армией ограничимся показом их участия на этом последнем этапе победы над армией Врангеля.
После четырехдневных боев, красным войскам удалось прорвать первую линию обороны на Перекопском перешейке. 2-я конная армия и махновские банды, воспользовавшись низким уровнем воды в Сивашском заливе, перешли его вброд и атаковали позиции белых на Литовском полуострове. Хотя красным и удалось оттеснить белые войска, но они не переставали наносить им потери. Почти полностью была уничтожена наступающая в авангарде 41-я сов. дивизия и ее сменили латышские полки.
11 ноября 7-й Бауский и 8-й Вольмарский латышские полки прорвали проволочные заграждения перед второй оборонительной линией и в штыковом бою выбили из окопов 3-й Марковский полк. В то же время 2-й Рижский и 3-й Курляндский латышские полки взяли Юшкунские укрепления. Стрелки 7-го и 8-го латышских полков продолжали наступление и достигли колонии Новокровская. Командир 7-го Бауского полка К. Жубитис и командир 8-го Вольмарского полка К. Шлапс за успешные бои были награждены орденами Красного знамени, а отличившиеся стрелки — реквизированными в магазинах Киева и Екатеринослава серебряными часами. Были награждены орденами Красного знамени латышские комбриги, командующие красноармейскими частями: командир 45-й бригады Э. Лепиньш и командир 25-й бригады В. Карсонс.
13 ноября Корк дал приказ начальнику Латышской дивизии К. Стуцка захватить Евпаторию. Не встречая большого сопротивления , ранним утром 14 ноября латышские стрелки ворвались в Евпаторию. Началась кровавая расправа. Днем и ночью рыскали стрелки по городу и его окрестностям, выискивая скрывающихся не успевших эвакуироваться белых офицеров и солдат, избивали и расстреливали их на площади города.
Участие Латышской дивизии в боях под Каховкой и в штурме Перекопа уже не было решающим в исходе сражения, как это было во время наступления Деникина на Москву или во второй половине 1918 года на Волге, когда именно они стабилизировали Восточный фронт, отогнав чехословаков и Народную армию к Уралу, но и в борьбе с Русской армией Врангеля они оказали помощь Красной армии немалую. Советский латышский академик Я. Крастынь охарактеризовал их действия против ген. Врангеля следующими словами[66]:
“Врангелевский фронт явился заключительным и самым тяжелым этапом в истории Латышской стрелковой дивизии. В боях в Южной Таврии погибло несколько тысяч бойцов и командиров дивизии, но, несмотря на это, первая дивизия рабоче-крестьянской Красной армии — Краснознаменная Латышская стрелковая дивизия — с честью закончила свой замечательный боевой путь, путь самоотверженного служения целям пролетарской революции”.
Однако знаменательно и то, что все красные полководцы, победившие Врангеля и захватившие Крым — И. Уборевич/ус/, Р. Эйдеманс, В. Примаков, А. Корк, В. Блюхер и другие — все они, раньше или позже, закончили свой революционный путь в застенках НКВД, все получили пулю в затылок. Где их могилы? Избежать чекистских застенков удалось одному Фрунзе. Инсценировав, якобы, необходимую ему операцию, Сталин распорядился зарезать его на операционном столе.
С эвакуацией Белой армии из Крыма закончились и боевые действия Латышской дивизии. Правда, латышским стрелкам еще довелось опять сразиться со своими недавними союзниками — анархическими бандами Махно. Закончив войну с белогвардейцами, большевики взялись и за махновцев. В ноябре Фрунзе пытался было прибрать махновцев к рукам и дал распоряжение включить в армию Каретника большевистских комиссаров. После боев за Крым, у Каретника осталось около 4000 бойцов — все на тачанках или на конях. Для переговоров о реорганизации махновских отрядов, М. Фрунзе послал в стан Каретника командира 2-й латышской бригады Ф. Лабренциса в сопровождении латышского конного отряда. Без лишних разговоров, махновцы изрубили Лабренциса и весь его отряд в куски, и в ночь с 26 на 27 ноября ушли через Сиваш в направлении г. Николаева. В погоню была послана кавалерия вместе с Латышским кавалерийским полком. Командир полка Я. Кришьянис имел несколько кровавых стычек с махновцами, но ни окружить их, ни уничтожить ему не удалось и большая часть их ушла вместе с батькой Махно в Румынию или рассеялась по селам и хуторам в районе Гуляй-Поле. Атаман же Каретник разделил участь других победителей ген. Врангеля — попав в осаду, он был застрелен, а по другим сведениям, не желая попасть живым в руки своих бывших союзников, застрелился сам.
Согласно мирному договору, заключенному Латвийским правительством с Советами 11 августа 1920 года, Латышская дивизия подлежала немедленному расформированию, а советские власти должны были способствовать репатриации стрелков. Но, как это в обычае советчиков, они не спешили выполнять подписанные ими договоры, и Латышская дивизия стойко провоевала за дело мировой революции еще три месяца. В этих последних боях белые уничтожили около 5000 стрелков. Военные действия стрелки закончили (если не считать небольших стычек с махновской ,,армией на колесах”) только, когда из Крыма ушли корабли с эвакуировавшимися белыми войсками.
Численный состав Латышской дивизии менялся постоянно. Самой многочисленной она была к сентябрю 1918 года — около 24000 стрелков, командиров и комиссаров. Кроме того, как уже было отмечено выше, в других латышских частях, в Латышскую дивизию не входящих, служило еще около 11000 красных латышей. Постепенно и они были включены в Латышскую дивизию для пополнения ее потерь.
Во время вторжения в Латвию Латышская дивизия послужила основой для формирования Советской Латышской армии, которая, согласно сохранившимся в архивах документов (см. примеч. № 42), в мае 1919 года насчитывала 45317 человек. Но так как в Советской Латышской армии было 3 полка русского и интернационального состава, то число латышей в ней не превышало 40000.
Во время боев в Латвии и Эстонии, Советская Латышская армия потеряла добрую половину стрелков — убитыми, тяжело раненными, пленными, дезертирами и перебежчиками на сторону национальных латышей. После таких потерь она была расформирована, и все стрелки объединены в одну Латышскую дивизию, а к лету 1920 года в нее влились и все остальные латышские небольшие части (за исключением служивших в войсках ВОХР и ВЧК). Исходя из этих цифр, за годы Гражданской войны, через Латышскую дивизию прошло свыше 45000 большевизированных латышей, а сложили голову в борьбе за торжество коммунизма на фронтах и во время подавления восстаний свыше 30000 латышских стрелков.
После заключения мира с большевиками, латышское правительство неоднократно протестовало против несоблюдения соглашения о расформировании Латышской дивизии. Наконец 28 ноября Фрунзе приступил к роспуску латышских полков. К этому времени в Латышской дивизии числилось 16314 человек, но только 7000 из них были латышами, остальные — русские и представители других национальностей[67]. 31 декабря 1920 года Латышская Краснознаменная дивизия перестала существовать. Часть стрелков вернулась в Латвию, другие, пожелавшие остаться в Советской России, были включены в состав 52-й дивизии, которой теперь командовал последний начальник Латышской дивизии К. Стуцка, или пошли служить в войска ВОХР и ВЧК. Многие служили там и раньше.
Из красных латышских командиров в Латвию почти никто не вернулся, а комиссары все до одного остались на политической службе у большевиков. Все они заняли высокие командные и политические посты в Красной армии. Сам Вациетис преподавал стратегию в академии имени Фрунзе; Я. Алкснис командовал Воздушными Силами СССР, а Г. Бокис — советскими бронетанковыми войсками. Корпусами командовали Я. Фабрициус, Я. Лацис, К. Нейманис; дивизиями — Т. Кауфельдс, Я. Аплокс, Я. Елсис, Ф. Калныньш, Н. Гравиньш и др., а военными политическими комиссарами были: К. Дозитис, К. Янелис, К. Петерсонс, Р. Апенис и др. И, как уже упомянуто выше, начальником советской разведки свыше 15 лет был Я. Берзиньш.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 12:47 | Сообщение # 22
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
БОЛЬШЕВИСТСКАЯ ЛАТЫШСКАЯ ЭЛИТА
Но и во время Гражданской войны, красные латыши занимали высокие командные и политические посты не только в своих национальных частях. Уже знакомый читателю латышский зарубежный историк Э. Андерсонс, будучи одновременно и антикоммунистом и русофобом (это у них неразрывно), тем не менее, пишет с большим удовлетворением и “национальной гордостью”, что латыши занимали в Красной армии и советском правительстве высокие посты. Особенно он восхищается военным искусством латышских полководцев[68]:
“Много латышей было на командных постах в разных советских частях и армиях. Помимо многих, нужно отметить командира 30-й дивизии Альберта Лапиньша, который в декабре 1919 г. отрезал 1-ю армию Колчака от других антисоветских частей в Мариинском районе за Томском; а в районе Немуго-Красноярска разбил 2-ю и 3-ю армии с остатками 1-й, что улучшило положение советской армии. Робертc Вайнанс командовал 41-й дивизией. Янис Фабрициус с 48-й бригадой разгромил поляков в районе Смугайне-Молодечно и позднее был командиром 16-й дивизии. Ансис Дауманис командовал 10-й дивизией. Рейнхольдс Берзиньш командовал 3-й армией, а позднее был членом Ревкома Западного фронта. Командовали армиями также Янис Лацис, А. Степиньш (IX) и Робертc Эйдеманс (XIII). Янис Смилга был комиссаром Восточного фронта, Юлийс Данишевскис был председателем революционного трибунала, Стучка разработал принципы судебной системы Советской России, а Симанис Бергис возглавил связь с международным Коминтерном. Этот список далеко не полон. Нужно отметить, что на антибольшевицких фронтах на высоких постах были латыши: генералы Преде, Гоппер, Бангерский[68a].
Историк Э. Андерсонс прав, его список далеко не полон. Так, например, в V Краснознаменной армии, критическое положение которой спас латышский военачальник А. Лепиньш, и которая из наступающих на Колчака 4-х советских армий, была самой боеспособной, почти все главные командные и политические посты занимали красные латыши. Продолжим список Андерсона:
> Генрих Эйхе Командующий V Краснознаменной армией (сменивший на этом посту в ноябре 1919 г. М. Тухачевского). А. Андерсонс Начальник штаба V армии. Командный состав:
К. Нейманис Командир 36-й дивизии. Ф. Калныньш Командир 54-й дивизии. А. Лапиньш Командир 30-й дивизии В. Путна (литовец) Командир 27-й дивизии. И. Какаулин Командир 76-й бригады. Я. Гайлитис Командир 3-й бригады, 26-й дивизии. Гусманис Командир 3-й бригады, 27-й дивизии. Верманс Командир 2-й бригады Ф. Ингаунис Командир Казанского авиационного истребит. отряда. Политический состав:
Лиде Военный комиссар 21-й дивизии. Карклин Комиссар 1-й бриг. 30-й дивизии. Пуйкан Начальник особого отдела 27-й дивизии. И. Смилга Член Армейского Реввоенсовета. В. Бюллерс Военный комиссар 26-й дивизии. С. Вайнерс Комиссар 3-й бриг. 27-й дивизии. Креслинь Начальник заградительного отряда 27-й дивизии. Р. Крастынь Комендант Омска в конце 1919 г. К. Озолс Комендант Томска в конце 1919 г. Я. Янсонс Председатель Военного Революционного трибунала в Томске, 1919 г. Поскольку в те времена советские ранги — командармы, комдивы, комбриги и военные комиссары, соответствовали генеральским чинам, то, следовательно, согласно приведенному списку, в одной только V краснознаменной армии генеральские посты занимали около 20 красных латышей.
Вообще в Красной армии не было ни одной дивизии, ни одной бригады, полка, дивизиона и даже авиационной эскадрильи, в которой латыши не занимали бы ответственные командные или политические посты. Но были они и не только на командных постах. Как пишут латышские историки в своей книге “Латышские стрелки”, В. Якобсоне и Т. Иллеш[69]:
“Кроме славной Латышской дивизии, были созданы роты и батальоны латышских стрелков, которые сражались в составе интернациональных полков и бригад, в составе 25-й Чапаевской, 24-й Железной, 58-й и ряде других дивизий Красной армии”.
Удивительно, что не только советские латышские историки, но и зарубежные убежденные латышские националисты, а следовательно — и ненавистники коммунистов (а заодно и всех русских, независимо от их политических взглядов), тем не менее, пишут с большой симпатией о латышских большевиках. Им весьма импонирует, что латыши с большим успехом сражались на стороне красных в Гражданской войне. Некоторые даже обижаются, что советские историки замалчивают “славную деятельность” сынов Латвии. Так, например, латышский зарубежный историк У. Германис весьма недоволен, что в изданной в Москве “Энциклопедии Великой Октябрьской Революции”, в биографиях латышских большевистских вожаков и полководцев отсутствует указание на их латышскую национальность. В издающейся в США латышской газеты “Лайке” он сетует[70]:
“Очень часто в биографиях этих латышских революционеров не хватает важных фактов, отражающих их работу и должности. Так, например, с биографиями Яна Берзиня (Зиемеля), Яна Берзина (Кузе), Вильгельма Кнорина, М. Лациса, Я. Петера, Р. Эйдеманиса и др. Везде наблюдается тенденция “затушевать” революционное значение упомянутых латышей и их влияние на тогдашние события. В энциклопедии также не упомянуты многие выдающиеся революционеры и командиры Гражданской войны латышской национальности, например: Я. Алкснис, Д. Бейка, С. Бергис, Эдуард Берзиньш, Я. Берзиньш/Андерсонс, Г. Бокис, Я. Фабрициус, Фр. Калниньш, Ото Карклинь, Я. Ковалевские, Я. Кришья-нис, Харальдс Круминьш, Фр. Линде, Н. Матсонс, Р. Ме-жераупс, Я. Межиньш, А. Миезис, К. Озолиньш, А. Петерсонс, Р. Петерсонс, Епрамниекс, П. Пумпурс, В. Розе, Р. Сална, К. Салниньш, И. Стродс, К. Шведе, Фр. Земитис и др. Имена латышских революционеров иногда показываются в книгах о событиях того времени, но без пояснения о их происхождении”.
Все же несколько странно, что латышский эмигрант, публицист У. Германис, будучи противником коммунизма, тем не менее в претензии, что советчики замалчивают латышскую национальность “славных сподвижников” Ленина, ибо революционные дела большевизированных латышей ложатся на латышский народ, как и на русский народ — дела русских сподвижников Ленина: Калинина, Бухарина, Рыкова, Тухачевского, Егорова. Ведь все латышские коммунистические вожаки вместе с латышскими стрелками были предателями не только родной Латвии, но и сделали все, что было в их силах, чтобы в России восторжествовал коммунистический режим, последствием чего была большевизация Латвии и других стран.
Но нужно понять и современных советских вожаков. Ведь если отмечать национальность ленинских соратников, то выяснится, что в его окружении всех русских можно перечислить на пальцах и, следовательно, признать, что в деле торжества интернационального коммунизма в России главную роль играли не русские, как и сражения на полях Гражданской войны выигрывали не только такие русские красные полководцы, как Егоров, Тухачевский, Буденный, Ворошилов, но и многие советские полководцы разных национальностей. Из них, как мы видим, командующими фронтами, армиями, ударными группами, комдивами и военными комиссарами были красные латыши. Было немало и других: прославленные командующие фронтами — эстонец (бывш. полковник Русского Генерального штаба) Корк, поволжский немец Фрунзе; командармы и комкоры — литовцы Уборевич/ус/, В. Путна, евреи Якир, Гамарник, армянин Гай, калмык Ока Городовиков и др.
Согласно проводимой в настоящее время советским правительством новой линии распространяться об этом не следует. Поэтому-то и замалчивается тщательно нерусская национальность ленинских сподвижников, дабы русские (да и за границей тоже) считали, что советская власть установлена самим русским народом.
В частности, публицист У. Германис сетует, что в советской энциклопедии не упомянуты такие “выдающиеся революционеры латышской национальности”, как Эдуарде Берзиньш и Янис Берзиньш. Согласимся, что это несправедливо. И, действительно, фамилия “Берзиньш” во время Гражданской войны в России стала знаменательной. Заполним этот пробел советской энциклопедии и вкратце сообщим о выдающихся революционерах Берзиньшах. Всего же в ленинской большевистской элите было не два, а пять Берзиньшей:
№ 1 — Берзиньш, Рейнголдс. Член коммунистической партии с 1905 года, но, тем не менее, в Русской армии был поручиком. В 1918 году был назначен Лениным главнокомандующим Западным фронтом; позднее командовал 3-й советской армией. Во время наступления на Польшу Красной армии был членом Ревкома Польского фронта, то есть помогал Тухачевскому завоевывать Польшу.
№ 2 — Берзиньш Эдуардс. Командир Латышского артиллерийского дивизиона. Это он прямой наводкой сокрушил цитадель эсеров — дом Морозова, во время Эсеровского восстания в Москве, когда в нем происходило срочное совещание руководителей восстания. Позднее стал провокатором и чекистом. Под видом офицера, притворившись врагом Ленина, втерся в доверие английского дипломата Локкарта и обещал повернуть латышских стрелков против большевиков. Спровоцированный Локкарт был арестован Чека, посажен и выслан в Англию. В середине двадцатых годов, уже в чине комдива, был направлен в Туркестан, где успешно подавлял восставших басмачей. А в середине тридцатых годов получил еще более “почетную” должность — стал на Колыме начальником концентрационных лагерей.
№ 3 — Берзиныи, Янис (он же Кузе). Старый большевистский подпольщик и дезертир с Германского фронта. Принимал участие в подавлении Ярославского восстания. За кровавую расправу над повстанцами заслужил признание самого обер-чекиста Дзержинского и стал его помощником. С 1924 года возглавил советскую военную разведку. Когда в Испании разразилась гражданская война, был командирован в расположение республиканских войск, где организовал отделы НКВД и принялся усердно ликвидировать не только сторонников Франко, но и союзных анархистов-синдикалистов и социалистов. Это вполне последовательно: если Эдуардс Берзиньш ликвидировал социал-революционеров в Москве, то почему от него должен отставать Янис Карлович Берзиньш в Мадриде и Барселоне?
№ 4 — Берзиныи, тоже — Янис, но Антонович. Старый подпольщик-коммунист. В 1919—1920 гг. он занимал пост секретаря Коминтерна и вел подрывную революционную работу в странах Западной Европы. В 1921 году назначен на пост полпреда в Финляндии. После Кронштадтского восстания он разъезжал по лагерям интернированных в форте Ино, Райволо и Териоках, бежавших из Кронштадта 8000 матросов и уговаривал их вернуться на родину. Он врал им так же, как через 25 лет после окончания 2-й мировой войны советские офицеры врали находящимся в Западной Германии, Англии и других странах советским военнопленным, что, мол, никому наказание не угрожает, советское правительство всех амнистировало — Родина ждет! Лжецу-полпреду Я. Берзиньшу матросы поверили, вернулись добровольно и все были замучены в концентрационных лагерях.
№ 5 — Берзиныи, Август. Комиссар Хабаровского Ревкома. В 1919 году он был направлен Приморской организацией РКП/б/ из Хабаровска в Анадырский край с заданием организовать восстание против адм. Колчака. И если Эдуарду Берзиньшу удалось втереться в доверие к английскому дипломату Локкарту, то комиссару Августу Берзиньшу, тоже прикинувшемуся антисоветчиком, удалось поступить под чужим именем Мартыновича в колчаковую милицию, с целью развалить эту опору белогвардейцев изнутри и, таким образом, облегчить захват власти коммунистами в тылу белых, что ему и удалось. Уже к декабрю 1919 года во всем Анадырском крае и на Камчатке власть перешла к большевикам. И сразу под руководством комиссара Августа Берзиньша пошли расстрелы чиновников, промышленников, зажиточных оленеводов и т. д.
Однако, судьба Берзиньшей была незавидной — и они, в конечном итоге, получили по пуле в затылок от любимой советской власти. Избежать пролетарского правосудия сумел один Август. 31 января 1920 года, как только было получено известие об аресте адм. Колчака, по всему Анадырскому краю было поднято антисоветское восстание. Пытавшийся было бежать, Август Берзиньш был схвачен на реке Белой, расстрелян и спущен под лед.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В начале 1921 года эшелоны с латышскими стрелками начали прибывать в Латвию. Теперь на вагонах развевались не красные флаги, а — национальные латышские; на стенах вагонов были расклеены плакаты не с лозунгами: “Да здравствует пролетарская революция!”, “Смерть империалистам и буржуям” и т. д., как год тому назад, во время вторжения латышских стрл. полков в Прибалтику, — а “Да здравствует свободная Латвия!” и т. п.
Подъезжая к границе Латвии, стрелки начали срывать с фуражек красные звезды так же поспешно, как они срывали ненавистные погоны, когда в 1917 году проголосовали за большевиков. И, странное дело, представители латышского правительства и, отчасти, латышское население, встречали “героических стрелков” торжественными приветствиями, как будто бы своих фронтовых солдат. Все было забыто. Забыты не только их черные дела в России, но и то, что за полгода их хозяйничанья в 1919 году в Латвии, только в Курляндии и Лифляндии было расстреляно около 5000 человек, от эпидемий и голода вымерло 8540, а около 18000 были посажены в тюрьмы.
И позднее в независимой Латвии не прекращалась идеализация стрелков как народных героев. Известные литераторы посвятили им свои произведения. Один из популярнейших латышских писателей Александерс Грин (однофамилец русского писателя-романтика Александра Грина) посвятил стрелкам большой роман “Перелетные птицы”; не менее известный в Латвии поэт Я. Аку-ратис написал оду “Латышским стрелкам”:
/.../ И сраженный на Перекопе, Ты как алый флаг упал, Ты, кого в тайге забытой Крыло смерти обняло...
/.../ Стрелок, твое имя шепчут Латышские уста, латышские сердца, И народу твое солнце, Вечно светится в пути.
Поразительно, что многим бежавшим из Латвии во время вторжения в Прибалтику в 1944 году Красной армии, основанием которой послужили латышские стрелковые полки, продолжает “светить солнце стрелков” и латышские зарубежные публицисты по-прежнему занимаются их выгораживанием и идеализацией в своих статьях и книгах. Вот хотя бы уже знакомый читателю историк Э. Андерсонс. Восторгаясь военным искусством латышских стрелков, он пытается представить их борьбу на стороне большевиков, как явление положительное. Этот паралогизм не выдерживает критики. Видимо, его национальный эгоизм и ненависть к русским настолько сильны, что не позволяют ему замечать, что своим заявлением[71]: “Их победы в известной степени решили судьбу не только прибалтийских стран, но и судьбу всего мира” — он впадает в резкое противоречие с самим собой. Ибо, если латышские стрелки действительно повлияли на судьбу мира, то тем хуже для мира, так как их победы над антикоммунистическими силами были победами Зла, ибо результатом их было не только порабощение ленинскими последышами стран Восточной Европы, в том числе и Латвии, но и превращение России в арсенал мировой революции. Теперь на этот арсенал вынуждены работать и латыши, независимо от того, хотят они этого или нет.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 12:51 | Сообщение # 23
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
Подобные Э. Андерсонсу латышские публицисты еще оправдывают стрелков тем, что они воевали на стороне большевиков, так как не хотели допустить опасного для независимости Латвии возрождения монархизма в России, забывая при этом, что Ленин предпринял попытку лишить независимости Латвии сразу же, как только она была провозглашена осенью 1918 года. Что касается белых армий, то они монархическими не были. Правда, среди белых офицеров и добровольцев было немало и монархистов, но не меньше — республиканцев и даже социалистов. Но, в общем-то, белых можно рассматривать, как непредрешенцев. Вожди Белого движения — Корнилов, Деникин, Юденич, Врангель — неоднократно декларировали, что они воюют за разогнанное Лениным Учредительное Собрание, которое после изгнания коммунистов решит, какой строй правления должен быть в России. Известно, что адм. Колчак всегда подчеркивал, что он по своим убеждениям монархист, но при этом добавлял, что если российский народ предпочтет республиканский строй, то он будет служить России так же верно, как он служил при царе.
И как можно считать Белую армию монархической, если в ней строго запрещалось исполнять гимн “Боже, царя храни”. Были отменены и обращения солдат к офицерам: “ваше благородие”, “ваше высокоблагородие”, и заменены демократическими: “господин поручик”, “господин полковник”.
Но если даже допустить, что белогвардейцы все же воевали за царя, а потому латышские стрелки и выступили против них, то чем тогда объяснить, что стрелки воевали далеко не только против Белой армии? Так же ожесточенно они подавляли восстания социал-революционеров, вооруженные выступления анархистов, крестьянские восстания и восстание ижевско-воткинских рабочих. Воевали они и с Народной армией — учредиловцами. Мало того они воевали с поляками, с финнами, с англичанами, с чехословаками, с эстонцами и, наконец, даже со своими соотечественниками — национальными латышами. Неужели все эти социалисты и анархисты, финны, поляки, чехи, эстонцы и латышские национальные части тоже воевали с большевиками, чтобы восстановить в России монархию? Нет, латышские стрелки воевали против всех, кто только осмелился выступить против советской власти, против Ленина с его большевистской бандой.
Какая же после всего этого цена заявлениям, что, мол, латышские стрелки своей борьбой “косвенно укрепляли независимость Латвии”. Однако Э. Андерсонс далеко не одинок в своем подходе к делам стрелков. С таким же цинизмом пишут и зарубежные латышские публицисты Янис Гольдманис и Едвин Меднис в изданной ими в Западной Германии книге “Латышские стрелки в вечном свете”.[72]
“Стрелки были истинными сыновьями латышского народа. Такими они остались, пройдя широкую Россию. Как таковые они приняли участие в освобождении Латвии и позднее в борьбе легионеров[72a]. Последние стрелки боролись и пали уже со своими сыновьями”.
Итак, получается, что латышские стрелки под красными знаменами с выведенными на них лозунгами: “Да здравствует власть Советов!”, “Да здравствует мировая революция!” и т. д., с коммунистическими эмблемами — красными звездами — на фуражках, выполняя приказы советского правительства в Москве, в 1917—1920 гг. воевали за... независимость Латвии. Какой абсурд! Тогда за что воевали весной 1919 года в Курляндии против красных латышских стрелков национальный латышский батальон Калпака, латышские студенческие отряды и позднее — национальные латышские войска ген. Балодиса? Выходит, если верить латышским историкам, все они ошибались, воюя против стрелков, ибо они, видите ли, “были истинными сыновьями латышского народа”.
Такой же абсурд и болезненная фантазия — заявление о том, что стрелки уже со своими сыновьями “приняли участие в борьбе легионеров”. И во 2-й мировой войне латышские стрелки с сыновьями воевали в Красной армии, и опять в своей Латышской стрелковой дивизии (201-й), которая заново была сформирована в августе 1941 года вблизи г. Нижнего-Новгорода (Горького) из бежавших при наступлении Германской армии на Латвию латышских коммунистов, милиционеров — сыновей старых латышских стрелков. Повторился 1919 год. Вначале в Латышской стрелковой дивизии было 1100 партийных коммунистов и 1000 комсомольцев. Дивизия насчитывала около 10000 стрелков. За стойкость и отвагу в боях за советскую родину дивизия получила почетное наименование — Латышская стрелковая гвардейская дивизия. Командовали дивизией: генерал-майор Я. Вейкинс, позднее— Д. Бранткалис.
В июне 1944 года была сформирована в Гороховецком лагере (у г. Горького) еще одна латышская дивизия — 308-я Краснознаменная латышская стрелковая дивизия — около 7300 стрелков. Командовал ею генерал-майор В. Дамбергс, а позднее — полковник М. Калниньш. Вот в этих латышских красных частях воевали сыновья стрелков, а их папаши, как, к примеру, награжденный четырежды орденом Красного Знамени старый стрелок В. Дамбергс (начальник 308-й латышской дивизии), ими командовали.
К сожалению, правы все же не национальные латышские историки, а советские, например, О. Пуче и О. Страумите, отметившие в книге ,.Латышские стрелки”[73]:
“Латышские красные стрелки вписали яркую страницу в историю нашей страны. Верные идеям В. Ленина, воспитанные коммунистической партией они несли знамя пролетарского интернационализма и самопожертвенно боролись за советскую власть”.
Правда, эта страница истории Латвии не только не была яркой, но оказалась весьма темной — здесь Пауче и Страумите врут без стеснения, но в остальном они правы.
Стремясь обелить стрелков, некоторые латышские национальные авторы пытаются представить их честными и порядочными воинами. Так, например, латышский дипломат Я. Сескис в своей книге “Возникновение Латвийского государства”[74], ссылаясь на высказывания иностранных дипломатов, утверждает, что латышские стрелки в России вели себя корректно и были замечательными солдатами. Иностранным дипломатам мы поверим. Охраняющие посольства в Москве латышские часовые знали, как себя вести с иностранными дипломатами, даже и с арестованными, например, с посаженным на Лубянку английским дипломатом Локкартом, который лестно отозвался о латышской чекистской охране. Но так ли вели себя стрелки в отношении не иностранцев. Вот, что пишет русский публицист Ю. Серчинский[75]:
“В 1918 г. не было губернии, где бы не вспыхнуло несколько восстаний и где бы не появлялись латышские карательные отряды, оставлявшие после себя долгую кошмарную память”.
Ю. Серчинский русский, ему можно и не поверить. Но посмотрим, что пишут сами латыши. Известный уже читателю латышский публицист и большой апологет стрелков Я. Пориетис сообщает[76]:
“Хочу закончить выдержки из воспоминаний латышских стрелков, напечатанных журналистом К. Мерцс-Лапиньшем, эпизодами из жизни латышских стрелков в России. К. Мерцс-Лапиньш пишет:
“Октябрьские дни 1917 г. Новгород. Враждебный большевистскому перевороту в Петрограде русский город. Многие не верят. Многие — интеллигенты — открыто осуждают “демократический раскол”, который проводят коммунисты. На углах улиц группы людей. Спорят, обсуждают, говорят. Говорят много, без конца. Губы обсыхают, голоса хрипнут:
,,Нельзя заключать мир без союзников... Воевать до победного конца... Только держаться вместе... Не раскалывать демократию... Не поддаваться большевистской демагогии,..”
Говорунам не дали закончить. Латышские стрелки из частей Фго и 6-го полков вошли в город. Фуражки заломлены на затылок. Воротники защитного цвета гимнастерок открыты и подворочены внутрь. Повешенные на плечах винтовки — дулом вниз. Закоптелые на позициях котелки бренчат о заткнутые за ремень ручные гранаты. Весь город задрожал от безмерно громкой латышской песни...
Не спрашивают, что их здесь ждет. Ясное дело: вся Россия уже знает о их победах на фронте. Простые жители Новгорода своим дурацким рассудком принимают эти победы, как дикие ужасные дела. Ходит народная легенда, как когда-то про казаков.
Умолкла в городе песня. Изчезли группы горожан на углах улиц. Закрываются ворота. Бабы прячутся с детьми на печках. Мужчины молятся у икон, другие всматриваются через щели в ставнях. Чисто случайно, где-то на дворе щелкнул выстрел. Командир взвода дал короткий приказ. В одно мгновение группа разделилась на две части: каждая — по сторонам улицы. Таясь вдоль заборов дворов, группа в 40 человек стремительно продвигается вперед. Где заметят группу людей — гранату. Как оглушительные удары разрываются “еловые шишки” (овальной формы, со щербатой поверхностью английские гранаты. Русские называли их “лимонками”.) А меж ними “бутылки” (немецкие гранаты с деревянной ручкой, похожие на бутылки). “Шишек” полные карманы, а “бутылки” заткнуты за ремень. Потянул кольцо, вытащил капсюль и давай — “Трах-ра-рах”!, звучит в воздухе. “Покажем вам пекло, темные души!” —ругаются стрелки. А за закрытыми ставнями мечут кресты у икон и пропитанные махоркой бороды шепчут без остановки: “Господь Спаситель, нечистый вторгнулся в Твой мир”,
К вечеру "нечистый” уже обошел все улицы. Хотя еще до полуночи по темным переулкам разрываются “бутылки” и шальные пули то там, то здесь разбивают стекла в окнах, но город замер. Умер он и никому не придет в голову оказать сопротивление. О, такая шутка стрелкам только нужна. Повеселить душу. Прилечь на улице и пострелять. “Давай только сюда!”
Так в Новгороде. И в Петрограде. Только немного серьезнее в Москве. И в Ярославле — тоже, и в Казани — тоже. “Давай сюда!”
И победили большевики. Извините, победили закаленные в Тирельских болотах стрелки. Сотни “шишек” — как плевок в глаза одному сонному русскому городу”.
Пострелять в окна мирных жителей, забросать “шишками” их дворы. Это называлось у стрелков: “Повеселить душу — давай только сюда!”. И это типично бандитское поведение латышских стрелков, как мы видим, весьма импонирует латышским публицистам и историкам.
Не многим лучше вели себя стрелки и на своей родине Латвии во время их вторжения в Прибалтику в 1919 году. Наиболее объективный латышский историк д-р Н. Виксниньш в своем изданном на латышском языке труде “Латышская история в новом свете” пишет[77]:
“Правительство (национальное латышское. — Н. Н.) разослало воззвание латышским стрелкам, призывая их переходить на сторону правительства. На самом же деле, картина была поистине трагической. Латышское население бежало от своих же латышских стрелков”.
Нужно полагать, что вопрос: почему латыши бежали от своих латышских стрелков — будет лишним. И после всех этих свидетельств латышский зарубежный публицист Якобе Дукс в своей книге “Большие обманные и уничтожающие пути латышского народа в 1915-1940 гг.”[78] заверяет:
“Против мирных жителей в Гражданской войне и во время революции стрелки держались, как хорошо дисциплинированная военная сила, что в то время в России было редко, как на красной, так и на белой стороне. А после войны латыши в России пользовались, как никто, необыкновенной ценой. Они это знали, были горды и ходили с поднятыми головами”.
В то, что латышские стрелки ходили с поднятыми головами и весьма ценились, мы поверим. Но ценились-то они только коммунистами и чекистами. Что касается населения, то оно рассматривало латышских стрелков не иначе, как верных ленинских прислужников, палачей и подавителей свободы. Эта оценка сохраняется и по сегодняшний день... и не только среди русских, но и среди многих других, в том числе и у некоторых латышей, не ослепленных шовинизмом, как Э. Андерсонс, Я. Дукс и д-р Латышка. Г-жа Дагмара Страутинь послала в редакцию зарубежной латышской газеты “LAIKS” письмо[79]:
“И такая у нас слава...
В журнале “Time” в номере от 20 января помещена статья свидетеля М. Вишняка “The Day Democracy Died in Russia”. Одно высказывание звучит так: ,,У входа во дворец (в Петрограде) был строгий контроль, который выполняли стрелки Латышского стрелкового полка, прославившегося своей лояльностью к большевизму, потому Ленин и привез их в Петроград, так как русский крестьянин мог бы поколебаться — а была необходима пролетарская решительность”.
Почему же мы обвиняем западную перспективную политику в нашей судьбе, если это заявление бросает нам в глаза обвинение, что без помощи латышских стрелков коммунисты могли бы и не победить.
Дагмара П. Страутинь “.
Этими короткими, несложными фразами г-жа Страутинь дает исчерпывающий анализ действиям латышских стрелков — ,,И такая у нас слава...” Все остальное, сказанное в их оправдание их апологетами, будут только слова.
У читателя, прочитавшего мое повествование о латышских стрелках, может создаться представление, что русские антикоммунистические армии уничтожили около 50 тысяч красных латышей. Но это будет поверхностное, ложное представление. Ясно, что если бы сражающихся красных латышей было не 50 тысяч, а даже в 5 раз больше, но они бы воевали только, так сказать, один-на-один с русскими белогвардейцами, то латыши были бы разгромлены и уничтожены уже в 1919 году. Но дело в том, что всегда рядом с ними, плечом к плечу, или за ними, сражались другие русские и интернациональные красные части. Военные действия — стремительные атаки, затяжные бои, обходы с флангов и т. д. — одного латышского полка поддерживало примерно 5 или больше других красных полков; одну латышскую бригаду — 5 других советских бригад; Латышскую дивизию — 10 (а то и больше, как в боях против армии ген. Врангеля) других советских дивизий. Так было всегда за исключением попытки захватить Латвию в 1919 году, где русские красноармейские части не играли никакой роли. Но неопровержим факт — латышские стрелковые полки из всех советских частей были всегда самыми ударными и боеспособными; и, что самое главное, — самыми верными большевиками. Они были военной элитой большевистских войск, как, скажем, у Наполеона— его гвардия или у Гитлера — бронетанковые войска СС.
Было не мало случаев, когда не только красноармейские роты, но даже целые полки (например, под Петроградом в 1919 году Семеновский полк и Кавалерийский полк Булак-Булаховича) переходили на сторону белых. Даже среди “красы и гордости революции” — матросов — были случаи, когда они изменяли большевикам и поворачивали против них оружие (во время восстаний в Москве и Ярославле; при наступлении на Казань несколько судов советской Волжской флотилии с экипажами балтийских матросов примкнули к войскам ген. Капп ел я; и, наконец, поголовно восстали в Кронштадте). Но не было зарегистрировано ни одного случая, чтобы хотя бы одна красная латышская рота, или хотя бы взвод, изменили Ленину или отказались идти в бой. Всегда, все они, до одного человека, бились до последнего вздоха. В плен, за самым ничтожным исключением, никогда не сдавались. И потому не исключается, как уже было отмечено во “Введении”, и как отметил сам Ленин, что без латышских стрелков большевики вряд ли вышли бы победителями. Во всяком случае, два раза — во второй половине 1918 года на Восточном фронте и осенью 1919 года в районе Орла-Курска — они сыграли решающую роль.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 12:52 | Сообщение # 24
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
В заключение я считаю нужным сказать, что, приступая к повествованию о революционной и военной деятельности латышских стрелков и красных латышских полководцев, я не имел намерения свалить вину за их неблагородные действия на латышский народ, тем более, что за это поплатилась не только Россия, но через 20 лет и сама Латвия. И русские не должны забывать, что такие светлые и героические личности латышской национальности, как ген. Гоппер, полк. Бредис, полк. Больштейне; замученные в подвалах Чека в 1941 году, поручики Рубис, Пупа и др.; как и группа латышских офицеров, возглавляемая капитаном Скраббе, принявшая участие в Ярославском восстании, отдали свои жизни не только за свою родину — Латвию, но и за свободу России.
ПРИМЕЧАНИЯ
01. J. Porietis, “Strelnieku Legendaras Gaitas”. Lincoln, Nebr. USA, 1968, cc. 451-452. 01a. 10 латышских полков было в начале 1918 г.; позднее, в ходе гражданской войны, было сформировано еще 7 стрл. и 2 конных лат. полка — всего 19. 02. Andres Kung, “Kas Notiek Baltija”. GRAMATU DRAUGS, Sweden, 1974, c. 114. 03. Latvijas PSR. Maza Enciklopedija. Riga, 1968 (Latvijas revoluc. strln.), c. 253. 04. Edgars Andersons, “Latvijas Verture 1914—1920”. Stickholm, c. 86. 05. C. Grimm, “Jahre deutscher Entscheidung im Baltikum 1918— 1919”. Essen, 1939, c.44. 06. J. Seskis, “Latvijas valsts izcelsanas”. Riga, Latvija, 1938, c. 103. 06a. В дореволюционной России в Риге и др. городах выходило латышских газет не меньше, чем в независимой Латвии, что категорически опровергает утверждение некоторых латышских политиков, что российское правительство латышский язык преследовало. 07. Великая Октябрьская социалистическая революция, БСЭ. Москва, 1977, с. 290. 08. J. Porietis, “Strelnieku Legendaras Gaitas”. Lincoln, Nebr. USA, 1968, c. 344. 09. Latvijas PSR, Maza Enciklopedija, Riga, 1968, c. 251. 10. J. Porietis, “Strelnieku Legendaras Gaitas”. Lincoln, Nebr. USA, 1968,c.420. 11. Pavils Klans, “Karsta Dzels”. GRAMATU DRAUGS, Sweden, c. 12. 12. Stanley W. Page, “The Formation of the Baltic States”. Harvard University Press, Cambridge, 1959, c. 85. 13. Latvijas PSR, Maza Enciklopedija, Riga, 1968, c. 251. 14. И. И. Вациетис, “Моя жизнь и мои воспоминания”. Журнал “Даугава”, Рига, 1980. №№ 3, 4, 5. 15. Там же. 16. Газета “Правда” № 73,16.4.1918. 17. Ген. К. Гоппер, “Четыре катастрофы”. RITI, Riga, Latvija. с. 25. 18. С. Пушкарев, “Тайный союз Ленина с Вильгельмом”. “Новое Русское Слово” от 24 января 1962 г. 19. “Latvijas strielnieku vesture” (Т. 1, d. 2). “PROMETEJSS”, 1928. 20. “Красная Книга ВЧК”. Москва. Сс. 146 и 147. 21. Там же, с. 178. 21a. Не включая латышские части, Московский гарнизон насчитывал 14 тысяч бойцов и командиров. 22. J. Porietis, “Strielnieku Legendaras Gaitas”. Lincoln, Nebr. USA, 1962, c. 374. 23. “Солдаты революции” — брошюра. Издана “Музеем революции” в Риге, 1970 г. 24. J. Porietis, “Strelnieku Legendaras Gaitas”, Lincoln, Nebr., USA 1962,c. 394. 24a. В 1919 г. Мангулс прибыл со своим полком в Латвию. Во время наступления латышских национальных войск Мангулс перешел на их сторону и остался в Латвии. Здесь его даже не упрекнули ни за добросовестную службу у большевиков, ни за учиненную расправу над населением Воткинска. 24-b. В декабре эти сильно поредевшие в боях латышские роты были переведены в Латышскую дивизию. 24c. В начале 1920 г. орденоносец В. Азии прибыл на Кавказский фронт добивать отступившие на Кубань части Белой армии ген. Деникина. 17 февраля он был взят белогвардейцами в плен, опознан и расстрелян за учиненную им расправу над населением Ижевска. 25. Ген. К. Гоппер, “Четыре катастрофы”. RITI, Riga, Latvija.c. 76. После подавления Ярославского восстания полковнику Гопперу удалось пробраться на Урал, где он вступил в Народную армию. Адм. Колчак произвел его в генералы и назначил начальником штаба 2-го Яицкого корпуса. В независимой Латвии ген. Гоппер был комендантом Риги. Летом 1940 г. был арестован и замучен в Рижском НКВД. 26. Сборник воспоминаний “Симбирская губерния в 1918— 1920 гг.”. Ульяновское книжное издательство”, 1958. 27. A. Kronkalns, “Kauja pie Arsenalovo”, “Latvijas Revolju-cionarais Strelnieks” (T. 2.), “PROMETEJS, 1935. 28. Там же. 29. Центральный государственный архив Советской армии (в дальнейшем ЦГАСА), ф. 106, оп. 3, д. 45, л. 7. Телеграфный бланк. 30. ЦГАСА, ф. 106, on. 3, д. 15, л. 107. Заверенная копия телеграммы. 31. ЦГАСА, ф. 106, оп. 3, д. 15, л. 207. Заверенная копия телеграммы. 32. J. Vacietis, “Cinas ар Kazanu”, “Latvijas strelnieku vesture”, Т. l, d. 2. 32a. Другой комиссар Янис Петерсонс был убит в Ярославском восстании. 33. J. Porietis, “Strelnieku Legendaras Gaitas”, Lincoln, Nebr. USA. 1962, c. 403. 34. J. Vacietis, “Cinas ap Kazanu”, “Latvijas strelnieku vesture”, T. 1, d. 2. 35. Ленин В. И. Полное собрание сочинений, Т. 37, с. 127. 36. Партархив ЦК КПП, ф. 45, оп. 2, д. 281, лл. 7, 8. 37. “LatvieSu strelnieku cina par pod. Latviju 1919”, “ZINAT-NE” Riga, 1969. 37a. Я. Балодис, уже в чине генерала, в независимой Латвии был военным министром. В 1940 г. был отправлен на Архипелаг ГУЛаг. 38. Центральный Государственный Архив Октябрьской Революции, ф. 1235, оп. 94, д. 573, л. 127. Телеграфная лента. 39. N. Viksnins, “Latvijas vesture jauna gaisma”, “KROLL”, Oaktark, 1968, USA. 40. ЦГА Латвийской ССР, ф. 5434, on. 1, д. 197, л. 23 об. Типогр. оттиск. 40a. В пропорциональном отношении население Латвии составляло: 76% — латыши, 12% — русские (великороссы и белорусы), 4,8% —евреи, 4,2% —немцы, 2% —поляки и 1% другие. 41. ЦГАСА, ф. 6, оп. 4, д. 59, лл. 280, 318. 42. “Латышские стрелки в борьбе за Советскую Латвию”, Академия наук Латвийской ССР, Рига, 1962 г., с. 220. 42a. Собственно, обозначение “белые”, в противовес “красным”, впервые было присвоено финским отрядам, которые в 1918 г. разгромили вооруженное выступление красных финнов, пытавшихся установить в Финляндии коммунистический режим. Отсюда и — “белофинны”. Возможно, по цвету финского флага — белого с синим крестом. Позднее обозначение “белые” было перенесено и на русские антикоммунистические войска. 43. Georg von Rauch, “Geschichte der Baltischen Staaten”, Kohlhammer Verlag, Stuttgart, 1970, c. 56. 44. “Латышские стрелки в борьбе за советскую власть”, Издательство Академии Наук Латвийской ССР, Рига, 1962 г., с. 269, 270 и 271. 45. A. Klans, “Karsta Dzels”, “GRAMATU DRAUGS”, 1968, с. 320. 46. ЦГА Латвийской ССР, ф. 6033, оп.. 1, д. 240, л. 3. 47. A. Silde, “Latvijas vesture 1914-1940”, Stockholm, 1976, с. 295. 49. “Латышские стрелки в борьбе за советскую власть”, Издательство Академии Наук Латвийской СССР”, Рига, 1962, ее. 275-278. 50. “Latvijas strelnieku vesture”, 2 Set., 2 d., с. 288, 289. 50a. После перемирия, 2 февраля 1920 г., в г. Тарту (Юрьев) Эстония заключила с РСФСР мир, по которому эстонское правительство обязалось ликвидировать союзное ему Русское Северо-Западное правительство и не допускать на своей территории антисоветских организаций. 50-b. Еще летом были освобождены большая часть правобережной Украины и Крым. 51. J. Mackiewicz, “Zwvciestwo Prowokaciji”, Miinchen, 1962. 51a. Мархалевский — польский подпольщик-коммунист, близко знакомый с Пилсудским по совместной революционной деятельности в России. 52. ЦГАСА, ф. 1574, on. 1, д. 204, л. 278. 53. E. Andersons, “Latvijas Vesture 1914—1920”, Stockholm, cc. 587—589. 53a. К этому времени в Латышской дивизии было два 5-х попка: 5-й лат. сгрл. полк и 5-й Особый лат. полк, который в это время воевал под Петроградом. 54. “Latvijas revolucionarais strelnieks”, T. 1, “PROMETEJS”, 1934. 55. Партархив ЦК КПЛ, ф. 31, on. 1, д. 53, л. 5. Подлинник. 56. “Latvijas revolucionarais strelnieks, Т. 1, “PROMETEJS”, 1934. 57. ЦГАСА, ф. 1574, on. 1, д. 725, лл. 2, 8. 57a. Во время 2-й мир. войны все повторилось. Придерживаясь незыблемого правила — “Враг моего врага — мой враг”, британское правительство предложило югославскому союзнику ген. Михайловичу войти в коалицию с коммунистом Тито, а когда Михаилович отказался, то прервало с ним сношения. После капитуляции Германии, когда англичанам Польская армия ген. Андерса была больше не нужна, аналогичное предложение было сделано и находящемуся в Лондоне законному польскому правительству: войти в коалицию с советской марионеткой — коммунистическим польским правительством. Получив отказ, англичане лишили национальное правительство всех дипломатических статусов. 58. “Таврический Голос”, 13 апр./31 марта ст. ст. 1920 г. 59. “История гражданской войны в СССР”. Т. 5, с. 99. 59a. 8 марта 1920 г. советская Эстонская дивизия и 8-я сов. кавалерийская дивизия были брошены на прорыв оборонительной линии на Перекопском перешейке. Во время штурма белогвардейских позиций Эстонская дивизия почти полностью была уничтожена. Из 6-ти тысячного состава осталось в живых около 1500 эстонских бойцов. Дивизия была расформирована, часть эстонцев вернулась в Эстонию; другая часть была включена в разные советские части, в том числе и в Латышскую дивизию. 60. ЦГАСА, ф. 1574, оп. 1, д. 6, л. 6. 61. “Белое дело”, Т. 6, Берлин, 1928, с. 94. 62. КПСС в резолюциях, Т. 2, ч. 2, с. 187. 63. ЦГАСА, ф. 1574, оп. 1, д. 6, л. 6. 64. Ленин В, И. Полное собрание сочинений, Т. 41, с. 359. 65. Я. Крастынь, “История латышских стрелков”, издательство “ЗИНАТНЕ”, Рига, 1972, с. 629. 66. Там же, с. 680. 67. Партархив ЦК КПЛ, ф. 45, оп. 3, д. 87, л. 148. 68. E. Andersons, “Latvijas Vesture 1914-1920”, Stkh. с. 592. 68a. О. ген. К. Гоппере упоминалось выше. Полковник царской службы Бангерский/с/ был произведен в генералы адм. Колчаком и назначен начальником 7-й дивизии, позднее — командовал 12-й. Во время 2-й мир. войны был генерал-инспектором Латышского легиона, сражавшегося на стороне немцев. 69. В. Якобсонс и Т. Иллеш, “Латышские стрелки (пер. с латышского), Министерство обороны СССР, 1960, с. 8. 70. “LAIKS”, 15 julija 1978, New York, USA. 71. См. в Введении пометку 4/. 72. -Janis Goldmanis un Edvin Mednis, Latvisu strelnieku muzibas gaisma”, “STRELNIEKS”, 1953, DDR, c. 7. 72a. Латышский легион СС (две дивизии) во время 2-й мировой войны. Легион всецело находился в подчинении германскому командованию и в его части были вкраплены немецкие офицеры. Латышская воинская форма была запрещена и латышские легионеры носили форму германских СС-овских войск. 73. O. Puce, O. Straumite, Latvisu Strelnieki”, LPSR, Valet Biblioteka, Riga, 1972, c.7. 74. J. Seskis, “Latvijas valst izcellanas”, Riga, 1938, c. 157. 75. Ю. Серчинский, статья “Большевики и латыши”, газета “Новое Русское Слово” от 14 июня 1972 г., Нью-Йорк, США. 76. J. Porietis, “Strelnieku Legendaras Gaitas”, Lincoln, Nebr. USA, 1962.C. 488—490. 77. N. Viksnins', “Latvijas vesture jauna gaisma”, “KROLL”, Oaltark, USA, 196? , c. 357. 78. Jakobs Duks, “Latvisu tauta lielo maldu un iznicibas, celos”, Roven Printing Inc., 1974, Grant Haven, Michigan, USA, c. 103. 79. “LAIKS”, 12 novembri 1958, New York, USA.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Понедельник, 09.08.2021, 16:21 | Сообщение # 25
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
Прямо-таки огорошил местных националистов выдающийся латвийский композитор Раймонд Паулс, заявив, что главными «убийцами» в 1917-1918 годах были отнюдь не русские, а латыши.
Так он прокомментировал газете Neatkarīgā обвинения в свой адрес в том, что он «продался русским» и является предателем латышского народа.
«Я немного изучал то, что происходило в 1917 и 1918 годах, – сказал маэстро. – Кто был главными убийцами? Наши соотечественники. Что они творили на Украине? Кто сформировал весь этот чекистский аппарат? В основном наши и евреи, хотя они и были потом сами ликвидированы. Кто отстаивал ту революцию? И кто служил в охране Кремля? Латышские стрелки.
Поэтому лучше уж помолчим об этих делах. Это история, и ничего тут не поделаешь. Что толку поднимать ее, лучше ведь не сделаешь. Мы сами всякого дерьма натворили, сами всюду лезли», – заявил Паулс.
«Не ищи палача, а ищи латыша»
«Советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках!» – такая поговорка существовала в России в годы революции. Была тогда у простого народа в ходу и иная фраза: «Не ищи палача, а ищи латыша». Об этом написал недавно в своем «Живом журнале» блогер Александр Добровольский.
Сперва их называли «железной гвардией Октября», пишет автор. Потом прежние фанфары сконфуженно умолкли. «Вдруг» обнаружилось, что на счету латышских стрелков сотни тысяч ни в чем не повинных жертв. Они положили начало большевистской диктатуре, а затем исправно топили страну в крови.
К концу 1916 года общее количество этих стрелков достигло 39 тысяч, из них создали отдельную Латышскую стрелковую дивизию. Абсолютное большинство ее бойцов были в прошлом рабочими или батраками, не имели ни гроша, но мечтали о «светлом будущем». На этом и сыграли большевики. Успех был полный.
«Что касается латышских стрелков, то именно они развратили всю армию и теперь ведут ее за собой»,– докладывал осенью 1917 года начштаба Северного фронта генерал Лукирский другому генералу – Духонину в Ставку. А 25 октября на 2-м Всероссийском съезде Советов в числе прочих документов был оглашен и такой: «Мы, делегаты латышских стрелков, вместе с другими делегатами… все как один голосовали за первые декреты Советской власти, за Ленина…»
В дни Октябрьского переворота, продолжает автор, латышские полки не допустили отправки контрреволюционных войск с Северного фронта в Петроград. «Латышские полки первыми и почти поголовно перешли в Красную социалистическую армию, самоотверженно и храбро исполняя свой революционный долг пролетарской армии как на внутреннем, так и на внешних фронтах РСФСР», – писал в 1919 году лидер большевиков Латвии П. Стучка.
19 ноября один из латышских полков, бойцы которого отличались «образцовой дисциплиной и пролетарской сознательностью», был вызван в столицу для усиления революционного гарнизона. Эталонные «солдаты революции» пригодились, например, для разгона Учредительного собрания в начале января 1918 года, положившего начало большевистской диктатуре в стране. Еще 250 человек «самых-самых» были выделены в особый сводный отряд под командой бывшего подпоручика Яна Петерсона, которому поручалась охрана «колыбели революции» – Смольного дворца. Именно эти стрелки охраняли литерный поезд, перевозивший Ленина и членов правительства советской России в новую столицу – в Москву. А там отряд Петерсона, который позднее преобразовали в отдельный полк, взял под охрану Кремль, где жили и работали руководители страны.
Остальная латышская гвардия тоже понадобилась молодой Стране Советов. Часть использовалась как профессионалы-военные, другим нашлось место в карательных органах, пишет автор.
…Из резолюции собрания дружины Красной гвардии при Исполнительном комитете латышских объединенных секций Московской организации РСДРП (ноябрь 1917 г.): «Дружина Красной Гвардии… находит, что… освобождая юнкеров от ареста, Военно-революционный комитет вместе с тем дает им возможность снова встать против революционного народа. Мы, латышские стрелки и рабочие – члены Красной Гвардии, категорически требуем, чтобы все арестованные юнкера и прочая буржуазная сволочь были преданы властному революционному суду…»
Чекистское начальство в значительной мере состояло тоже из «земляков». И первым среди них вспоминается, конечно, Я. Петерс – заместитель председателя ЧК. Вот лишь несколько цитат из его публичных выступлений, относящихся к 1918–1919 годам:«Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором…» «…Произведена противозаразная прививка – то есть красный террор… Прививка эта сделана всей России…», писал Петерс о расстрелах сотен заложников после покушения на Ленина и убийства Урицкого в 1918 году.
После того, как части Красной Армии выбили деникинцев из Ростова-на-Дону, корреспондент газеты «Революционная Россия» писал: «Чрезвычайка, возглавляемая Петерсом, заработала. Очень часто сам Петерс присутствовал при казнях местных казаков… Красноармейцы говорят, что за Петерсом всегда бегает его сын, мальчик 8–9 лет, и постоянно пристает к нему: «Папа, дай я!»… Не отставал от своего коллеги-земляка и другой видный чекист – руководитель Всеукраинской ЧК (к слову сказать, «органы» в Киеве чуть ли не наполовину состояли из латышей) – Лацис. Данный товарищ в своем «классовом подходе» переплюнул едва ли не всех других «рыцарей революции»: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов или доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить: какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого…»
Карательные меры в исполнении латышских революционных войск отличались особой жестокостью. Первая их большая «экспедиция» – на Дон, где вспыхнуло восстание «казацкой контры» во главе с генералом Калединым, – состоялась уже в конце 1917-го. После взятия Ростова стрелки вместе с другими красными войсками навели в городе «революционный порядок». При этом расстреливались все мужчины и даже подростки, заподозренные в том, что они сочувствовали «офицерью». Почти одновременно с этим, в начале января 1918 года, в Белоруссии «врагов советской власти» арестовывал и казнил без суда один из латышских полков, посланный туда для ликвидации мятежа Польского корпуса генерала Ю. Довбор-Мусницкого.
Согласно статистике, которую приводит исследователь истории «красного террора» С. Мельгунов, только по 20 губерниям Центральной России в 1918 году было зарегистрировано 245 крупных контрреволюционных выступлений, в подавлении которых использовались латышские стрелки. А созданная в апреле 1918-го Латышская дивизия под командованием И. Вацетиса и вовсе превратилась в этакий общероссийский спецназ – ее подразделения принимали участие в разгроме практически всех крупных выступлений против большевистской власти.
Потом «железную гвардию Октября» отправляли наводить порядок в Муроме, Рыбинске, Калуге, Саратове, Нижнем Новгороде… Занимались, оказывается, и «профилактикой». В 1919 году по железнодорожной ветке между Череповцом и Вологдой ежедневно курсировал карательный поезд с отрядом латышей и матросов. «Поезд останавливался на какой-нибудь станции, – вспоминал очевидец, – и отряд по своему усмотрению или доносу начинал производить обыски, реквизиции, аресты и расстрелы…» На официальном языке это называлось «выездной сессией Особого отдела ВЧК».
Много «работенки» оказалось для латышских стрелков во время многочисленных крестьянских бунтов на Тамбовщине. Из докладной записки в Совнарком, подготовленной в конце 1919 года группой смельчаков:«Советская власть двинула на места десятки карательных отрядов… Во всех волостях шла безразборная порка крестьян. На площади города Спасска публично расстреляны 10 человек вместе со священником… Некоторые села почти уничтожены артиллерией. В Пичаевском уезде сжигали каждый десятый дом…»
Приказ тамбовской ЧК (сентябрь 1920 года): «Провести к семьям восставших беспощадный «красный террор»… Арестовывать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их…» Счет убитых в деревнях Тамбовщины «врагов революции» и заложников шел на сотни и тысячи человек. А в Шацком уезде красные каратели расстреляли толпу верующих. Местные жители устроили было крестный ход, пытаясь защититься от разгулявшейся эпидемии испанки с помощью чтимой иконы Богоматери, однако чекисты, усмотрев в этой акции «контру», арестовали и священника, и икону. Когда же крестьяне – женщины, дети, старики – двинулись спасать свою святыню, их хладнокровно покосили из пулеметов.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Латышские стрелки-опора красного террора - Страница 5 - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
