Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 11:32 | Сообщение # 1
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
"Советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках" - такая поговорка существовала в России в первые годы после революции. Была тогда у простого народа и другая поговорка: "Не ищи палача, а ищи латыша". Потом прежние фанфары сконфуженно умолкли. "Вдруг" обнаружилось, что на счету латышских стрелков сотни тысяч ни в чём неповинных жертв. Они положили начало большевистской диктатуре, а затем исправно топили страну в крови.
Первые латышские стрелковые батальоны сформировали в 1915-м, в самый разгар Первой мировой войны. Главная цель такой «националистической» акции, затеянной руководством русской армии, — получить боеспособные подразделения для обороны Прибалтики от войск германского кайзера. И латыши не подкачали — храбрые, дисциплинированные, они оказались отличными солдатами.
К концу 1916 года общее количество этих стрелков достигло 39 тысяч, из них создали отдельную Латышскую стрелковую дивизию. Абсолютное большинство ее бойцов были в прошлом рабочими или батраками, не имели ни гроша, но мечтали о «светлом будущем». На этом и сыграли большевики. Успех был полный.
«Что касается латышских стрелков, то именно они развратили всю армию и теперь ведут ее за собой», — докладывал осенью 1917 года нач-штаба Северного фронта генерал Лукирский другому генералу — Духонину в Ставку. А 25 октября на 2-м Всероссийском съезде Советов в числе прочих документов был оглашен и такой: «Мы, делегаты латышских стрелков, вместе с другими делегатами... все, как один, голосовали за первые декреты Советской власти, за Ленина...» Слово не разошлось у них с делом. Латышские полки в дни Октябрьского переворота не допустили отправки контрреволюционных войск с Северного фронта в Петроград.
«Латышские полки первыми и почти поголовно перешли в Красную социалистическую армию, самоотверженно и храбро исполняя свой революционный долг пролетарской армии, как на внутреннем, так и на внешних фронтах РСФСР», — писал в 1919 году лидер большевиков Латвии П. Стучка. В то лихое время был создан особый руководящий орган — Исколастрел (Исполнительный комитет латышских стрелков). 19 ноября один из латышских полков, бойцы которого отличались «образцовой дисциплиной и пролетарской сознательностью», был вызван в столицу для усиления революционного гарнизона. Столь эталонные «солдаты революции» пригодились, например, для исторического разгона Учредительного собрания в начале января 1918 года, положившего начало большевистской диктатуре в стране.
Еще 250 человек «самых-самых» были выделены в особый сводный отряд под командой бывшего подпоручика Яна Петерсона, которому поручалась охрана «колыбели революции» — Смольного дворца. Именно эти стрелки охраняли поезд, перевозивший Ленина и членов правительства советской России в новую столицу — в Москву. А там отряд Петерсона, который позднее преобразовали в отдельный полк, взял под охрану Кремль, где жили и работали руководители страны.
Остальная латышская гвардия тоже понадобилась молодой стране Советов. Часть использовалась как профессионалы-военные, другим нашлось место в карательных органах. И везде латышские стрелки демонстрировали "классовый подход" и "революционную беспощадность". ...Из резолюции собрания дружины Красной гвардии при Исполнительном комитете латышских объединенных секций Московской организации РСДРП (ноябрь 1917г.): «Дружина Красной Гвардии... находит, что... освобождая юнкеров от ареста, Военно-революционный комитет вместе с тем дает им возможность снова встать против революционного народа. Мы, латышские стрелки и рабочие — члены Красной Гвардии, категорически требуем, чтобы все арестованные юнкера и прочая буржуазная./волочь были преданы властному революционному суду...» Особенно много бывших стрелков-прибалтов пошло работать в Чрезвычайную комиссию. Эсеры писали: «в Москве в ВЧК «непосредственных служащих в 1919 году было более 2000. Из них три четверти латышей. Латыши вообще занимают особое положение в учреждениях ЧК. Они служат здесь целыми семьями и являются самыми верными адептами нового коммунистического строя. Это своего рода «чужеземная опричнина»... В Москву из Латвии в ВЧК едут, как в Америку, на разживу». Чекистское начальство в значительной мере состояло тоже из «земляков». И первым среди них вспоминается, конечно, Я. Петерс — заместитель председателя ЧК. Вот лишь несколько цитат из его публичных выступлений, относящихся к 1918— 1919 годам:
«Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором...»
«...Произведена противозаразная прививка — то есть красный террор... Прививка эта сделана всей России...» (это — о расстрелах сотен заложников после покушения на Ленина и убийства Урицкого в 1918 году).
«За голову и жизнь одного из наших вождей должны слететь сто голов буржуазии и всех ее приспешников...»
После того как части Красной Армии выбили деникинцев из Ростова-на-Дону, корреспондент газеты "Революционная Россия" писал: «Чрезвычайка, возглавляемая Петерсом, заработала. Очень часто сам Петерс присутствовал на казнях местных казаков... Красноармейцы говорят, за Петерсом всегда бегает его сын, мальчик 8-9 лет, и постоянно пристает к нему: «Папа, дай я!»...
Не отставал от своего коллеги-земляка и другой видный чекист — руководитель Всеукраинской ЧК (к слову сказать, «органы» в Киеве чуть ли не наполовину состояли из латышей) — Лацис. Данный товарищ в своем «классовом подходе» переплюнул едва ли не всех других «рыцарей революции»: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов или доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, — какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого...» (Зарвался Лацис. Ведь если действовать по такому принципу, надо в числе первых расстрелять Ленина: у него и происхождение, и воспитание, и образование, и профессия явно буржуазные.)
По убеждениям этих и других «настоящих» чекистов, цель оправдывает средства в любой ситуации. Поэтому в Москве при ВЧК был создан особый отдел, работавший с проститутками-провокаторами. Причем среди этого «контингента» немалую долю составляли девочки 13-15 лет. Их вербовали в тайные агенты элементарно: за деньги и конфеты. А неуступчивых ломали угрозой расстрела родителей. Столь же цинично действовала ЧК в Киеве. Здесь по инициативе уже упомянутого Лациса «организовали» появление фальшивых (их изображали сотрудники «органов») чилийского и бразильского консулов, которые брались организовать всем желающим побег за границу. Естественно, тех, кто клюнул на такую приманку, чекисты брали с поличным и отправляли в лагерь.
Карательные меры в исполнении латышских революционных войск удавались на славу. Первая их большая «экспедиция» — на Дон, где вспыхнуло восстание «казацкой контры» во главе с генералом Калединым, состоялась уже в конце 1917-го. После взятия Ростова стрелки вместе с другими красными войсками навели в городе «революционный порядок». При этом расстреливались все мужчины и даже подростки, заподозренные в том, что они сочувствовали «офицерью». Почти одновременно с этим, в начале января 1918 года, в Белоруссии «врагов советской власти» арестовывал и казнил без суда один из латышских полков, посланный туда для ликвидации мятежа Польского корпуса генерала Ю. Довбор-Мусницкого.
Продолжение следовало. Согласно статистике, которую приводит исследователь истории «красного террора» С.Мельгунов, только по 20 губерниям Центральной России в 1918г. было зарегистрировано 245 крупных контрреволюционных выступлений, в подавлении которых использовались латышские стрелки. А созданная в апреле 1918-го Латышская дивизия под командованием И.Вацетиса и вовсе превратилась в этакий общероссийский спецназ — ее подразделения принимали участие в разгроме практически всех крупных выступлений против большевистской власти.
Именно благодаря стрелкам из Латвии были разгромлены эсеровские мятежи в Москве и в Ярославле. (Если бы не воины-прибалты, Ленин в июле 1918-го вполне мог бы оказаться пленником восставших социал-революционеров, и тогда вся дальнейшая история России, глядишь, повернулась бы по-иному). Потом «железную гвардию Октября» отправляли наводить порядок в Муроме, Рыбинске, Калуге, Саратове, Нижнем Новгороде... Занимались, оказывается, и «профилактикой». В 1919 году по железнодорожной ветке между Череповцом и Вологдой ежедневно курсировал карательный поезд с отрядом латышей и матросов. «Поезд останавливался на какой-нибудь станции, — вспоминал очевидец, — и отряд по своему усмотрению или доносу начинал производить обыски, реквизиции, аресты и расстрелы...» На официальном языке это называлось «выездной сессией Особого отдела ВЧК».
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 11:35 | Сообщение # 2
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
Много «работенки» оказалось для латышских стрелков во время многочисленных крестьянских бунтов на Тамбовщине. Из докладной записки в Совнарком, подготовленной в конце 1919 года группой смельчаков: «Советская власть двинула на места десятки карательных отрядов... Во всех волостях шла безразборная порка крестьян. На площади города Спасска публично расстреляны 10 человек вместе со священником... Некоторые села почти уничтожены артиллерией. В Пичаевском уезде сжигали каждый десятый дом..."
Приказ тамбовской ЧК (сентябрь 1920 года): «Провести к семьям восставших беспощадный "красный террор"... Арестовывать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и, если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их...» Счет убитых в деревнях Тамбовщины «врагов революции» и заложников шел на сотни и тысячи человек. А в Шацком уезде красные каратели расстреляли толпу верующих. Местные жители устроили было крестный ход, пытаясь защититься от разгулявшейся эпидемии испанки с помощью чтимой иконы Богоматери, однако чекисты, усмотрев в этой акции «контру», арестовали и священника, и икону. Когда крестьяне — женщины, дети, старики — двинулись спасать свою святыню, их хладнокровно покосили из пулеметов.
Страшную память о себе оставили латышские стрелки в Крыму. Дивизия под командованием Яна Лациса храбро форсировала Сиваш, за что и получила «эксклюзивное» имя — 15-я Краснознаменная Сивашская. А когда войска генерала Врангеля были выбиты из Тавриды, латыши вместе с другими красноармейскими частями и отрядами чекистов занялись «чисткой» полуострова от «всякой белогвардейской сволочи».
«Крым - это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит!» Таков был лозунг тех дней. И его воплощали в жизнь, не жалея собственных сил и чужих жизней. Всех неблагонадежных, всех, кто не мог убедить в своем пролетарском происхождении, ожидала жестокая расправа. Людей расстреливали, топили в море, сбрасывали с обрывов... В Севастополе все деревья, все фонарные столбы в центре города были «украшены» трупами повешенных «врагов советской власти» — среди них инженеры, гимназисты, врачи... Немудрено, что после таких «мероприятий» Крым стали называть «всероссийским кладбищем»: на полуострове было казнено более 100 тысяч человек.
Едва ли не самая громкая «усмирительная акция», в которой принимали участие отряды латышских стрелков, — подавление кронштадтского восстания. В первый же день после штурма города-крепости на льду перед его фортами расстреляли около 300 мятежных солдат и матросов. В следующие дни было убито еще почти полторы тысячи. Общее же число казненных достигло двух с половиной тысяч.
Помнила ли Советская страна своих латышских героев? Из их числа широкую известность получили немногие — кроме уже упомянутых руководителей ЧК, сохранились в книгах и справочниках фамилии нескольких «красных стрелков», ставших крупными военачальниками: Эйдеман, Берзинь, Стучка...
Печальное будущее ожидало «железную гвардию Октября»: во времена сталинских репрессий многие из этих людей погибли. Впрочем, часть стрелков сумела вернуться на родину. Там, в буржуазной Латвии 1920-1930-х годов, своих «заблудших сыновей» считали преступниками. Их судили и отправляли в тюрьмы. Но, по крайней мере, не расстреливали! А когда это прибалтийское государство было присоединено к Союзу, официальная пропаганда вновь стала называть латышских стрелков героями. В их честь был даже сооружен памятник.
Он и до сих пор стоит в центре Риги. Вот только музей, расположенный рядом, поменял свою «политическую ориентацию». Раньше он был посвящен истории красных латышских стрелков, а теперь стал Музеем оккупации — советской и фашистской.
Весьма странно выглядит такое соседство. Может, тогда уж стоило бы и сам монумент переименовать и назвать его Памятником латышской оккупации?
Александр ДОБРОВОЛЬСКИЙ.
Название фильма : Каратели. Правда о латышских стрелках Год выхода фильма : 2007 Жанр фильма : документальный Режиссёр : Алексей Китайцев
О фильме :
Основой этого фильма являются исключительно архивные документы. В наши дни стали доступны новые материалы, которые заставляют по-новому взглянуть на давние события. Авторы фильма попытались понять, как из воинов "латышские стрелки" превратились в наёмников и почему именно им доверяли охранять "вождей революции". В этой документальной ленте будет также подробно рассказано о мятеже 6 июля 1918 года, ведь этот день мог полностью изменить историю России. И мало кто сейчас уже помнит о том, что в гражданскую войну наряду с Северным, Северо-Западным, Южным, Юго-Западным и Восточным фронтами существовал ещё и так называемый "зелёный фронт", когда большевистская Россия была вынуждена проводить карательные операции против крестьян, которые, не выдержав тяжести введённой большевиками продразвёрстки, поднимались на борьбу с Советской властью, и вот именно на этом "зелёном фронте", т.е. в борьбе с бунтующим крестьянством "латышские стрелки" оказались почти незаменимыми.
"Латышских стрелков" было 80 тысяч человек, средний возраст стрелка - 23 года. Почему же до сих пор, рассказывая о событиях 90-летней давности и революционной летописи, люди обязательно вспоминают латышских стрелков? Как получилось, что эти парни в революционное перепутье оказывались на самых ответственных перекрёстках истории и какой след они оставили в этой истории? Кем сегодня считают латышских стрелков и какие оценки им ставит народ в России и Латвии?
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 11:42 | Сообщение # 3
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
В публицистике и исторических трудах о Российской Гражданской войне, как русских, так и иностранных, неизменно отмечается участие в ней красных латышских стрелков. Многие авторы считают, что их борьба за установление коммунистического режима в России была настолько интенсивной, что стала одним из главных факторов, приведших Красную армию к победе, а русские антикоммунистические силы — к поражению.
Так, например, латышский публицист и бывший военный корреспондент при латышских войсках во время первой мировой войны, Я. Пориетис в своей книге “Легендарные пути стрелков”[01] пишет:
“После падения Риги, большевистской октябрьской революции и вторжения немцев в феврале 1918 г. в Лифляндию, всю широкую Россию наводнили латышские стрелки. Восемь испытанных в боях полков держали в своей власти страну. Достаточно было одной роты, взвода и даже меньшего подразделения, чтобы власть была в руках стрелков. Их боялись все. Им подчинялись города, села, местечки. Они никому не уступали дороги.
Шапка на затылок, с раскрытым воротом на груди, с винтовкой, повешенной на плече прикладом вверх, так они колесили по России от края до края, сметая тех, кто становился на их пути.
Латышские стрелки были везде: в городах, селах, станицах, на фронтах — северном, южном, восточном и западном. Стрелковые батальоны и роты призывались туда, где угрожали опасность и мятежи.
Возможно, некоторые удивятся такому большому успеху стрелков в России и спросят: — Не преувеличено ли все это? Что значат 10 латышских полков[01a] с приблизительно 150 орудиями в таком большом государстве?
Все же могло быть! Нельзя забывать, что в первой половине 1918 г., хотя большевики и пришли к власти, но армии у них не было. Только Латышская стрелковая дивизия была вооружена и дисциплинирована. В то смутное время, когда повсюду царила анархия, неудивительно, что небольшие, но храбрые воинские части могли много достигнуть”.
Другие публицисты и историки идут еще дальше и считают, что именно латышские стрелки и были той реальной силой, которая только и могла спасти Ленина и его коммунистическую банду. Шведский публицист Андрее Кюнг в своей книге “Что происходит в Прибалтике”[02] отмечает:
“После так наз. Октябрьской революции 1917 г. латышские стрелки стали отборными революционными частями и бились на всех фронтах. Им была поручена охрана главного штаба революции в Смольном институте, и они составили охрану нового советского правительства, а также и личную охрану Ленина.
Борьба латышских стрелков была решающей и поистине мирового значения. Позднее Ленин открыто признался, что без латышских стрелков большевики не смогли бы победить”.
Отдает должное латышским стрелкам советский маршал Буденный. В своем поздравлении латышским стрелкам в 1929 г.[03] он заявил:
“Дни, когда шла борьба не на жизнь, а на смерть с международной и российской контрреволюцией в боях гражданской войны, я всегда вижу вас на передовых постах, в самых опасных и важнейших местах сражений, в которых решалась судьба пролетарской революции. С небывалой в истории отвагой, с несокрушимой железной силой вы защитили завоевания Октябрьской революции”.
В таком же духе — и не без гордости за своих земляков — о значении латышских стрелков пишет и зарубежный латышский историк Э. Андерсонс в своем академическом труде “История Латвии 1914—1920”[04]:
“Их победы в известной степени решили судьбу не только прибалтийских стран, но и судьбу всего мира (курсив мой. — Н. Н.) “.
В свою очередь, не забывает стрелков и немецкий историк К. Гримм[05]:
“Латышские стрелки были решающим фактором большевицкого триумфа, и это совсем не случайно, что на высокий пост главнокомандующего Красной армией был призван Вациетис”.
И большого внимания заслуживает признание латышского дипломата Я. Сескиса. Когда после краха Российского государства и прихода к власти Ленина, Я. Сескис, как представитель Латышского Временного Национального Совета, обратился в 1918 г. к представителям Франции и Англии с просьбой о получении помощи в деле установления независимой Латвии, то те ему прямо заявили:
“Большевизм латышских стрелков в русской политической жизни есть величайшее зло. Из-за вас, латышей, мы на Западном фронте истекаем кровью. Если бы не было латышских стрелков, не было бы больше большевизма и большевицкого правительства”.
Так представители Антанты бросили тяжелое обвинение всем латышам (из-за вас, латышей), не считаясь с тем, что было же не мало латышей, своих стрелков осуждающих. Об этом написал сам Я. Сескис в своей книге “Возникновение Латвийского государства”[06].
Итак, как мы видим, лица разных национальностей и совершенно противоположных политических взглядов — шведский публицист, советский маршал-коммунист, латышский историк-русофоб, немецкий историк, французские и английские дипломаты — в пределах объективности, и, наконец, сам Ленин — все они сходятся на одном мнении: если бы латышские стрелки не выступили на защиту вождя люмпен-пролетариата — Ленина и его коммунистической партии, то советская власть была бы свергнута и, следовательно, не было бы базы для мировой революции — большевистской державы — СССР. А раз так, то не только история России, но и всего земного шара, пошла бы совсем по другому историческому пути — трудному или легкому, но во всяком случае, не такому кровавому, какой прокладывали красные латышские стрелки.
СОБИРАЙТЕСЬ ПОД ЛАТЫШСКИМИ ФЛАГАМИ
Латышские воинские части образовались в ходе первой мировой войны, когда весной 1915 г. германские войска перешли латвийскую границу и повели наступление в юго-западной части Латвии — Курляндии. Кроме латышских национальных воинских частей, в России были воевавшие на турецком фронте армянские дружины, Польский корпус, конные полки кавказских горцев, объединенных в знаменитую Дикую дивизию, и туркестанская Текинско-Тюркменская конная бригада. Кавказские и туркестанские части были сформированы на добровольных началах, так как горцы и туркестанцы были от воинской повинности освобождены.
Инициатива формирования латышских войск принадлежала студентам Рижского Политехнического института и латышским общественным деятелям С. Паэгле и В. Замуэлю, которые обратились к латышским членам Государственной Думы — Я. Гольдманису и Я. Залиту, чтобы те начали хлопоты о получении разрешения от верховного командования организовать латышские воинские части. Я. Гольдманис немедленно послал прошение непосредственно верховному главнокомандующему, великому князю Николаю Николаевичу (приводится в сокращенном виде):
“Ваше Высокое Превосходительство, Высоко чтимый государь, Николай Николаевич! 26 июля 1914 г. на историческом заседании Государственной Думы, я имел честь засвидетельствовать пред представителями народа и правительством великой России высокое патриотическое воодушевление всего латышского народа, как только были получены первые сообщения о коварных замыслах врага. Все же истинный патриотизм не может заключаться только в словах; с первых дней этой кровавой войны все латыши стремятся доказать это на деле и активно принять участие в борьбе за освобождение родины. События последних дней особенно укрепило в латышском народе его стремление, и чтобы это провести в жизнь, народные представители обратились ко мне с просьбой известить соответствующие учреждения о несгибаемом желании латышей участвовать в защите России от бесстыдного врага и сформировать в этих целях особые латышские боевые дружины из молодых латышских добровольцев по примеру польского легиона и армянских дружин; и просить военное правление о необходимой поддержке, чтобы это патриотическое предложение было реализовано (...).
Покорнейше прошу Ваше Высокое Превосходительство, если военное правление разрешит основывать латышские дружины, не отказать об этом сообщить мне и местным властям (...).
В ожидании Вашего благосклонного ответа, прошу принять заверения в моем глубоком уважении и преданности.
Член Государственной Думы Я. Я. Гольманис Рига, 28 мая 1915 г.
Вскоре благоприятный ответ был получен: Российское правительство разрешило формировать латышские национальные части в неограниченном количестве. Вместе с образованием латышских частей, латышскому народу была обещана автономия Латвии, что дало повод латышским членам Государственной Думы обратиться к латышам со следующим воззванием:
“СОБИРАЙТЕСЬ ПОД ЛАТЫШСКИМИ ФЛАГАМИ!”
Сыны Латвии, нам разрешено основывать военные полки. Основанием этих полков будут два героических батальона, которые 19 и 20 апреля отразили германское наступление на Митаву. Полки поведут латышские офицеры. Латышские полки будут служить для защиты Латвии, чтобы она впредь цвела, как неделимая часть могучей России. Снабжение этих полков берет на себя правительство, но как латышские добровольческие полки и гордость народа, они будут находиться на особом попечении и любви нашего народа.
Враг превратил наши дома в пепел и наши города в развалины. Наши старики и дети, матери, жены и дочери все еще бегут от жестокого преследователя. Они ждут нашей защиты.
И мы не одиноки: днем ко дню, плечом к плечу, мы будем бороться вместе с мужественным русским народом. Верьте несокрушимому российскому могуществу, верьте светлому будущему латышского народа! Так соберемся же под своим народным флагом, под крыльями двуглавого орла! (...).
Братья, час пробил. Кто верит, тот победит. Вперед с латышским флагом за будущее Латвии!
Своим патриотизмом, своей верностью царю и России и героической борьбой против нашего исторического врага, латыши заслужили идти на войну под своим флагом. Разве это не наполняет наши сердца гордостью! И где латыш будет сражаться с большей радостью, если не под своим флагом? Где он охотнее сложит голову, если не на родной земле? Братья, воинскую повинность нужно нести всем, так встанем под своим флагом добровольно за счастье родины!
Сыны Латвии, отзовитесь — сама родина зовет вас! И вы, скитающиеся по далеким чужим дорогам, — остановитесь: родина вас зовет!
“На земле отцов тяжелые времена, сыновьям нужно идти на помощь!”
Члены Государственной Думы: Я. Гольдманис, Я. Залитис” Петроград, 19 июля 1915 г.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 11:45 | Сообщение # 4
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
Воззвание поддержали выходящие в Риге латышские газеты разных политических направлений: “Яунайс Вардс”, “Лидумс”, “Яунакак Зиняс”, “Ригас Зиняс”, выходящая в Петрограде “Яунас Петерпилс Авизе” и др.[06a]
Вскоре было сформировано 8 латышских батальонов, а после того, как солдаты и офицеры латышской национальности стали переходить из русских полков в свои латышские части, а также и по новой мобилизации, батальоны развернулись в 8 латышских стрелковых полков, объединенных в две бригады, насчитывающие 38 тысяч солдат и 1000 офицеров[07]. Кроме того, в резерве находился Запасной Латышский полк, насчитывающий 10—15 тысяч новобранцев. Все командные посты занимали латышские офицеры, перешедшие из русских частей. 1-ой Латышской бригадой командовал генерал-майор А. Аузанс (позднее — полковник К. Гоппер); 2-ой Лат. бригадой — генерал-майор Мисиньш. Полки имели свои национальные знамена с латышскими эмблемами восходящего солнца и восьмиконечными звездами.
Латышские стрелки стойко воевали в Курляндии плечом к плечу с сибирскими стрелковыми дивизиями и стяжали заслуженную славу. Северный фронт был самым стабильным и, несмотря на неоднократные ожесточенные наступления немцев, им за два года войны не удалось ни оккупировать всю Курляндию, ни взять Ригу. (Вспоминаем, что во время второй мировой войны, немецкие войска заняли Курляндию и Ригу на восьмой день после объявления войны.)
СТРЕЛКИ ПЕРЕХОДЯТ НА СТОРОНУ БОЛЬШЕВИКОВ
Хотя в латышских полках было немало революционеров, в том числе и подпольных большевиков, которые были мобилизованы и направлены в свои национальные войска, но, пока в армии держалась дисциплина, они не могли развернуть свою пораженческую агитацию и снизить боеспособность латышских полков, ибо стремление стрелков воевать поддерживала вековая ненависть латышей к балтийским немцам, которые были фактическими хозяевами в Латвии еще со времен завоевания Прибалтики рыцарями Ордена Меченосцев в начале XIII столетия. С тех пор немецкие административные власти и бароны, владеющие большими имениями, распоряжались в Курляндии, Лифляндии и Эстляндии, как в германских колониях и после того, как они были присоединены к Российской империи. Например, в Риге, хотя государственным языком считался русский , фактически главным языком был немецкий. Латышам было ясно, что с победой над Германией, балтийские немцы своего привилегированного положения лишатся, а латышскому народу будет дана полная автономия. Поэтому, не без основания, латыши считали, что их стрелки воюют не так за Россию, как за свое национальное дело.
Февральская революция не только свела воинскую дисциплину на нет, но и сбила стрелков с национального пути, и они сразу качнулись влево, а после пресловутого “Приказа за № 1” и введения в армии института политических комиссаров, стрелки нацепили на гимнастерки красные банты и перестали подчиняться офицерам, как это произошло и в Российской армии. Латышские подпольные коммунисты, возглавляемые О. Лацисом, А. Фельдманисом и К. Петерсоном, принялись за организацию в латышских частях коммунистических ячеек и вербовкой в коммунистическую партию новых членов. Если к марту 1917 г. в латышских бригадах насчитывалось всего 80 партийных коммунистов, то к июню того же года их число достигло 1800. Вступили в партию и некоторые латышские офицеры, что не наблюдалось в русских частях.
Уже с первых же дней революции большевики повели интенсивную пропаганду за прекращение войны и за, неподчинение офицерам. Теперь уже стрелков не прельщала обещанная автономия, ибо это обещание было связано с продолжением войны до победного конца, а большевики предлагали немедленный мир без аннексий и контрибуций, немедленный дележ помещичьих земель, ликвидацию “буржуев” и общее благо, и все это... без всякой войны, сразу в социалистический рай.
В середине мая 1917 г. в державшей фронт в Южной Латвии 12-ой армии, в которую входили латышские стрелковые бригады, был организован эсеровский ИСКОСОЛ—12 и ИСКОМОФ, а параллельно с ними латышские части возглавил ИСКОЛАТСТРЕЛ (Исполнительный Комитет Латышских Стрелков), в президиум которого вошли латышские коммунисты К. Петерсонс, Р. Барда и Я. Тимерманис. Однако, на 1-ом Съезде делегатов латышских полков в г. Волмаре, 13 марта 1917 г., вопреки протесту коммунистов, была принята резолюция продолжать войну с Германией до победного конца; но уже на 2-ом Съезде в Риге, 27 марта, в котором приняло участие 190 делегатов, из них — 14 офицеров, большинством в 10 голосов, хотя и было внесено постановление поддерживать Временное Правительство и держать фронт, но уже с оговоркой: наступательных действий не предпринимать, а стремиться к миру без аннексий и контрибуций.
Таким образом, беспартийные и эсеровские делегаты пытались было пойти на некоторый компромисс с большевиками. Но такой компромисс латышским большевистским делегатам Грицманису, Петерсону и др. пришелся не по душе и уже на следующий день, 28 марта, ИСКОЛАТСТРЕЛ резолюцию Съезда 27 марта отклонил и потребовал лишить доверия и отстранить от латышской политической деятельности членов Государственной думы Я, Гольдманиса и Я. Залитиса. Так что метод не признавать постановлений, принимаемых большинством голосов, которым коммунисты пользуются вот уже свыше 60 лет, был применен латышскими коммунистами еще в марте 1917 г. в Риге.
13 мая ИСКОЛАТСТРЕЛ под лозунгом “Вся власть Советам” провозгласил свержение “буржуазного правительства”, потребовал немедленного прекращения войны и широко провести на фронте братание с немецкими солдатами, которые, мол, тоже не сегодня-завтра поднимут революцию в Германии и уже тоже отказываются воевать за интересы своих капиталистов и фабрикантов и т, д., что, конечно, было очередной большевистской ложью. С этого времени латышские стрелки окончательно и, как мы увидим позднее, бесповоротно перешли на сторону большевиков. Их политическими вожаками стали старые подпольщики П. Стучка и Я. Данишевскис.
Известие об отказе латышских стрелков держать фронт и их переход на сторону агента германского генерального штаба Ленина было принято большинством латышей как измена и предательство своей родины. Настроенные национально латышские офицеры начали покидать свои полки, ибо считали позором и бессмыслием оставаться в войсках, отказывающихся не только воевать за свою землю, но проводящих организованное братание со своим вековым врагом, уже хозяйничающим на латышской земле — в Курляндии. Как известно, “братание” было организовано Лениным и его коммунистической партией. Что представляло собой это “братание” для самих немцев, можно увидеть хотя бы из воспоминания латышского прапорщика Тиллибса[08] (передается в сокращенном виде):
“Перед немецким наступлением, мы, шесть членов Армейского комитета, отправились на тяжелой машине на линию фронта — брататься с немцами. До немецких окопов была нейтральная полоса, шириной в несколько верст. К окопам направились пешком. Всюду тишина.
— Как бы не начали нас обстреливать, — заметил один из делегатов. — Что за пустяки, — пробормотал Чариньш. Бредем дальше по снегу. — Halt! Wer da? (Стой! Кто там?) — прозвучал голос из окопа. Махаем белыми платками. — Abwarten! (Подождите!) — послышался тот же самый голос. Через несколько минут показались немецкие солдаты. Среднего роста солдат, приблизившись к нам, спросил издали: — Friedenskameraden, nicht war? (Вестники мира, не так ли?) — Jawohl, Kamerad! (Так точно, товарищ!), — отвечаем. Оба понимаем по-немецки. — Идемте к нам! — позвал немец. — Очень приятно встретиться с вами на мирном пути. Кто вы — солдаты или офицеры? — Мы представители солдатского комитета; наши полки послали нас сказать вам, что мы хотим прекратить войну. — Хорошо, очень хорошо, — заулыбался немец. Подошел еще один немец, по виду и поведению, высокий чин. Быстро, быстро начал говорить нам по-немецки, что у нас хорошо, что революция продвигается вперед. “Разрешите вас пригласить” — предложил он, показывая на свой так наз. блиндаж. Довольно уютное помещение, принимая во внимание положение. — Мы пришли к вам, чтобы заключить дружбу и мир, — сказал 3. — Почему вы не принуждаете свое правительство к заключению мира? — спросил немец. — Мы, немцы, с радостью прекратим воевать, если вы захотите заключить мир. Не хотите ли кофе? Сахара, к сожалению, нет. — Мирные условия, — ответил 3., — наше правительство уже давно послало вашему правительству. Но ваше правительство отказалось заключить мир, оно стремится завоевать нашу землю. Помогите нам и потребуйте от своего правительства заключение мира. — Это мы не можем, — категорически закачал головой немец, — мир могут заключить только там — “наверху”, само правительство. Я вмешался в разговор. — Делайте, как делаем мы, — сказал я немцу. — Нет, так не пойдет! — ответил немец с усмешкой. — У нас революции не будет, наш народ хорошо дисциплинирован и любит свое правительство. Но мир нужно заключить. Это будет лучше. Закуривайте!”
Напрасно командиры латышских полков, награжденные орденами Св. Георгия, и все боевые офицеры пытались образумить своих подчиненных и вернуть полкам дисциплину — ответом стрелковых комитетов были аресты и изгнания из своих частей патриотически настроенных офицеров.
Когда 23 мая в Ригу прибыл Керенский, и все находящиеся в городе воинские части построились его встречать на площади Эспланада, то ИСКОЛАТСТРЕЛ не только отказался выделить латышскую воинскую часть для встречи, но разослал группы стрелков для проведения агитации на улицах и в парках Риги за немедленное прекращение войны с Германией, за свержение буржуазного Временного правительства и поднятие пролетарской революции. К этому времени стрелки уже успели выбросить свои латышские национальные знамена, как ненужный хлам, и демонстративно маршировали по улицам с красными флагами. С тротуаров их провожали насмешливыми замечаниями:
— Маршировать с красными тряпками веселее, чем воевать... Предатели! Пашпуйки! (рижские апаши).
Переход около 50.000 стрелков на сторону большевиков обнажал правый фланг 12-ой армии, державший северный фронт. Рига оставалась беззащитной и могла быть захваченной немцами без больших усилий. Обеспокоенное создавшимся положением верховное командование послало в Ригу еще не деморализованные полки и корниловские батальоны смерти. Эти батальоны были сформированы из старых фронтовиков, объявивших, что они будут биться с немцами до победного конца.
12 августа, за десять дней до падения Риги, в предместье города, на Московском форштадте произошла кровавая стычка между корниловцами и латышскими стрелками 3-го Курляндского полка. Причиной столкновения была расклейка на стенах домов плакатов с большевистскими лозунгами о прекращении войны, о пролетарской революции, о “свободе, равенстве и братстве” и др. Разъяренные корниловцы стали срывать плакаты, чему воспротивились стрелки. Начавшиеся сразу в нескольких местах драки, скоро перешли в настоящее сражение, во время которого, были пущены в ход винтовки и ручные гранаты. Десятки убитых и раненых остались лежать на мостовых. Это кровавое столкновение нужно считать первым боем между латышскими стрелками и русскими антикоммунистами. Позднее, на полях гражданской войны корниловцы еще не раз скрестят свое оружие со стрелками.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 06.09.2020, 11:48 | Сообщение # 5
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2582
Статус: Offline
СТРЕЛКИ ПОМОГАЮТ ЛЕНИНУ ЗАХВАТИТЬ ВЛАСТЬ
После падения Риги, 22 августа, на Северном фронте прекратились всякие военные действия — германское командование знало, что уже больше ничто не удержит русские войска от полной деморализации и обещанная Лениным пролетарская революция в России — вопрос короткого времени и, следовательно, нет нужды тратить людей и снаряды.
К этому времени командиром 2-ой Латышской бригады стал более приемлемый большевикам командир 5-го Земгальского латышского полка, полковник Я. Вациетис, который примкнул к большевикам вскоре после Февральской революции. Став командиром бригады, Вациетис начал склонять разными посулами, а подчас — и угрозами, латышских офицеров на сторону Ленина. Ниже о нем будет отдельная глава.
В начале октября, готовясь свергнуть Временное правительство, ЦК большевистской партии отдал распоряжение ИСКОЛАТСТРЕЛУ захватить главные города Лифляндии и, разогнав неподдающиеся большевистской агитации гарнизоны, арестовать офицеров и “контрреволюционные” элементы, установить в них советскую власть, а также взять под свой контроль все железнодорожные узлы, чтобы не допустить переброску с фронта в Петроград верных правительству войска.'
Оперативный план захвата важных пунктов был разработан тем же полковником Вациетисом. 27 октября 1-ый Усть-Двинский и 3-ий Курляндский латышские стрелковые полки вошли в г. Цесис. Арестовав полицейских, латышских земцев и административных чиновников, стрелки передали правление местным коммунистам. То же самое 6-ой Тукумский и 7-ой Бауский латышские полки проделали в г. Вольмаре.
Сложнее обстояло с захватом расположенного на эстонской границе г. Валка с самым важным железнодорожным узлом. Здесь находился “ударный отряд смерти” и несколько бронированных машин, которые очень опасны в уличных боях. Вациетис решил взять город обманным путем. Две роты стрелков незаметно, группами по 6—8 человек проникли в центр города и окружили комендатуру. По сигналу, стрелки ворвались в здание и арестовали весь штаб, а другая группа, перебив шоферов в гараже, завладела бронированными машинами. В то же самое время 6-ой Тукумский полк и большевизированный батальон 436 Новоладогского полка, поддержанный огнем 42 тяжелого артиллерийского дивизиона, бросился на штурм города. После короткого сопротивления, лишенный командования гарнизон сдался.
Но напрасно думали стрелки, что население Валки встретит их, как победителей, как борцов за свободу и равноправие. Когда стрелки пошли под развевающимися красными знаменами парадным маршем по главной улице Валка, то, вместо приветствий, на них посыпались угрозы и оскорбления:
С захватом Валки, вся Лифляндия и часть Эстонии попали под власть большевиков. В начале декабря стрелки разгромили Лифляндский Земский Совет, который пытался сопротивляться большевизации Латвии, и переарестовали неугодных им лиц. Поистине, стрелки стали предателями своей родины. Мало того, взяв под контроль железнодорожные узлы, стрелки, выполняя задания ЦК партии большевиков, не пропустили эшелоны направляющиеся с фронта в Петроград с верными правительству войсками, которые не позволили бы большевикам захватить столицу. Ленин знал, кому поручить это важное задание. Как сказано в Латышской Энциклопедии[09]:
“Советское правительство и лично В. И. Ленин полностью положились на латышских стрелков, как на верных приверженцев соц. революции и активных борцов”.
Еще до Октябрьского переворота, Ленин запросил ИСКОЛАТСТРЕЛ прислать для охраны своего штаба в Смольном институте отряд латышских стрелков. Сводный отряд был послан: 80 стрелков — по 10 с каждого латышского полка. После же Октябрьского переворота, в Петроград последовал другой латышский отряд, сформированный комиссарами Янисом Петерсоном на добровольных началах в Валке. Отряд насчитывал 250 охранников и составил личную охрану Ленина и его окружения. Однако латыши охраняли в Смольном не только Ленина, но и стерегли арестованную “контру”. Об этом рассказал бывший латышский охранник Ленина в Смольном, А. Лайценс[10]:
“В конце ноября в Смольный стали часто приводить арестованных — военных и штатских. Всех их нам нужно было охранять. В то время каждый из нас по многу раз стоял в карауле; кроме того, часто нужно было выезжать в город по распоряжению комиссара В. Д. Бонч-Бруевича, в распоряжении которого мы находились. Арестованных в Смольном долго не держали, их дела только расследовались без перерыва день и ночь. Бонч-Бруевич иногда проводил за столом 15—20 часов, допрашивая с другими комиссарами арестованные партии”./size]
[size=12]В середине ноября Ленин опять обратился к ИСКОЛАТСТРЕЛУ послать в Петроград целый латышский полк для защиты завоеваний революции — на одних питерских красногвардейцев и матросскую “братву” Ленин положиться не мог. 22 ноября 6-ой Тукумский латышский стрелковый полк — 2500 стрелков, прибыл в Петроград и взял под свою охрану все правительственные учреждения и посольства.
25 ноября состоялись выборы в Учредительное Собрание, которые дали большевикам небольшое количество голосов, в то время как в незанятой германскими войсками Северной Латвии за большевиков проголосовало 72% из всех отданных голосов. В латышских полках за большевиков проголосовали 96,5% стрелков.
Поражение в выборах коммунистической партии пришлось Ленину не по душе, и он решил, что проще всего Учредиловку разогнать. А кто же лучше других это сделает, как не латышские стрелки? Послать красногвардейцев? — Да те, чего доброго, поддадутся уговорам, а стрелки не дрогнут. Поэтому, когда на 5 января было назначено 1-ое заседание Учредительного Собрания, то Ленин послал в Таврический дворец отряд латышских стрелков под предводительством матроса Железняка, а так как стало известно, что приветствовать Учредительное Собрание направилась демонстрация, то был послан еще и отряд матросов. Прибыв в Таврический дворец, латышские стрелки разогнали Собрание без лишних церемоний, а заодно и расстреляли собравшихся у Таврического дворца демонстрантов, причем не обошлось без человеческих жертв. По этому поводу латышский историк П. Клане написал в своей книге “Горячее Железо”[11] следующее:
“Из латышской среды был набран батальон для охраны Ленина и его сотрудников в Смольном институте. Уже в ближайшие дни им нужно было показать свою верность. 5 января, около полудня, к Таврическому дворцу, где должно было произойти заседание Учредительного Собрания, приблизилась ликующая толпа людей с флагами и песнями, которые хотели приветствовать начало демократического строя в России. По ним были даны пулеметные очереди. Пулеметный огонь был открыт не русскими войсками, а стрелками 6-го латышского полка, которые вместе с матросами получили задание не допустить проведения собрания”.
6-ой Тукумский латышский полк оставался в Петрограде до июня, выполняя разные большевистские задания; в мае воевал с белофиннами за фронт Ино (Финский залив).
Когда начала создаваться Красная армия, то Ленин распорядился сохранить все латышские полки, в то время, как русские полки подлежали расформированию. Американский историк Стэнли Пэдж в своей книге о Прибалтике пишет[12]:
“Следуя Ноябрьской революции, восемь латышских полков, почти как один человек, перешли к большевикам, чтобы стать Красной Гвардией, и они действительно послужили основанием для Красной армии. Они настолько доказали свою лояльность, что были единственными полками из всей старой Русской армии, которые были включены в Красную армию целиком, со всеми своими соединениями''.
Приказом советского главнокомандующего Н. Крыленко от 18 дек. 1918 г. латышские полки объединяются в Латышский корпус, его командующим назначается Я. Вациетис, политкомиссаром — С. Нахимсон, хотя он не только не служил в латышских частях, но даже и не говорил по-латышски. Объединение в корпус было формальным, ибо отдельные латышские части требовались для защиты завоеваний революции во многих местах. 22 декабря Военный Комиссариат в Москве запросил Вациетиса прислать в его распоряжение отряд латышских стрелков; а в начале января из Петрограда пришел приказ перебросить из Лифляндии в Белоруссию 1-ый Усть-Двинский латышский стрелковый полк для разоружения Аольского корпуса.
После захвата Лениным власти командующий корпусом ген. Довбор-Мусницкий объявил, что его корпус не признает советского правительства и он подчиняться директивам Ленина не собирается. В начале января Н. Крыленко послал в Бобруйск и Рогачев польских коммунистов-агитаторов с воззванием к польским солдатам арестовать своих офицеров и перейти на сторону Советов. Польские солдаты вместо своих офицеров арестовали агитаторов и предали их суду. В некоторых местах поляки разогнали местные Советы и разоружили красногвардейские отряды.
1-ый Усть-Двинский латышский полк вместе с приданными ему батальоном и пулеметной командой 4-го Лифляндского латышского стрелкового полка прибыл в Могилев, где уже находился полевой штаб Вациетиса. Сюда же прибыли из Петрограда отряд балтийских матросов и батальон петроградских красногвардейцев. Здесь к ним присоединились несколько белорусских красногвардейских отрядов из Полоцка, Минска и Витебска. Все эти соединения образовали группу войск, которая была названа “Головной отряд латышских стрелков”. Командиром этого отряда был назначен Янис Лацис, а общее командование на этом участке фронта было поручено Вациетису.
18 января красные повели наступление на станцию Тощица, но были отбиты. Однако поляки оставили после боя Трощицу и отступили к Рогачеву, где находился штаб Довбора-Мусницкого. Ночью на 29 января “Головной отряд” повел наступление на Рогачев. На правом фланге наступали части 4-го Лифляндского латышского полка, матросы и белорусские красногвардейцы, в центре — 1-ый Усть-Двинский латышский полк и на левом фланге — 19-ый советский сибирский полк. Хотя красные атаковали польские войска неожиданно, но бой за Рогачев продолжался весь день. К вечеру того же дня поляки покинули город и отступили к Бобруйску. Латышские стрелки и против поляков показали себя стойкими и верными бойцами за советскую власть, что подтверждается в “Малой Латышской энциклопедии”[13]:
“Исход сражения 29 января (11 января по ст. ст.) решили 1-ый латышский стрелковый полк и батальон 4-го латышского стрелкового полка”
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Латышские стрелки-опора красного террора - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
